– Расследование по делу об убийстве Бориса Немцова сопровождается многочисленными сливами в прессу якобы от источников в правоохранительных органах, знакомых с ситуацией.
Многие политологи, журналисты, блогеры констатируют начало войны между двумя опорами престола – федеральными силовиками и кадыровцами. Популярно мнение, что отход следственной группы от версии убийства Немцова по найму может означать победу кадыровцев над федеральными силовиками. Об этом может свидетельствовать и очередное награждение Кадырова орденом. Как вы считаете, эта междоусобная борьба действительно происходит?
– То, о чем вы говорите – это тот самый дым, который может быть от огня, а может быть и без огня. Путин привел страну в такую точку, когда надо принимать какое-то фундаментальное решение – остаемся мы жить среди цивилизованных стран или мы опускаем железный занавес и самоизолируемся. Но это конфликт между европейским выбором и султанским выбором.
Напрямую к вашему вопросу это не относится, так как вы хотите, чтобы я прокомментировал конфликт между двумя направлениями султанского выбора, между кадыровским султанатом и лубянским султанатом. Тут я не имею никаких прямых сведений и могу лишь предполагать. В моем представлении всегда есть какая-то конкуренция за право убивать, за право быть свободными от законного преследования. Понятно ведь, что те, кто убил Немцова, рассчитывали, что им за это ничего не будет, что их отмажут, как было всегда для них.
Я думаю, что поймали тех, кто к этому преступлению какое-то отношение имел, стрелял или был близок, хотя Бог знает. Для меня важно вот что: в стране пропало государство как система институтов. Оно окончательно приватизировано какими-то группами, которые сами осуществляют насилие по своему усмотрению. Это даже не сталинский вариант, когда Сталин велел убить и по его приказу убивают. Я вовсе не думаю, что Путин велел убить Немцова, также как я не верю, что Путин велел убить Анну Политковскую или Наталью Эстемирову. Есть другие люди, которые с удовольствием велят и с удовольствием убивают.
Фото: Mustafa Kamaci / Anadolu Agency / AFP
Ведь может быть ситуация, когда само государство становится террористическим, превращается в мафию, где один человек определяет, что есть закон, а что нет. Это сталинский вариант. А есть вариант, при котором государство превращается в ассоциацию мафий и каждая мафия играет какую-то свою игру, и кто первый добежал до главного – тот и прав. Похоже, мы получаем сейчас конфедерацию мафий, когда непонятно, кто убивает в каждом конкретном случае, то ли это люди кадыровские, то ли это люди лубянские, то ли это просто кто-то вылез со своей частной инициативой.
В любом случае, это уже не государство, это какое-то новое явление, о котором еще будут писать исследователи.
Консенсус путинских элит кончился, это мне кажется естественно-научным фактом. Он кончился в разных плоскостях. Происходит развал институтов и системы ценностей. И я думаю, это необратимо, это начало конца российской государственности.
– Можно ли сравнивать сегодняшнюю путинскую Россию с феодальным обществом, где тоже отсутствовало национальное государство как таковое, где оно заменялось сложной системой вассального подчинения, где тоже постоянно происходили конфликты между разными частями аристократической элиты?
– Да, в чем-то это похоже на феодализм. В некотором смысле это можно считать прогрессом по сравнению со сталинской эпохой, когда государство было рабовладельческим, не давало людям вообще никакой свободы. Государство такой модели давало лишь угол и кусок хлеба, и если ты хороший раб, тебе давали лучшую пайку – зарплату не в 200 рублей, а в 250, а если ты плохой раб – тебя сажали за тунеядство. На смену этому пришло что-то похожее на феодализм. Какие-то признаки феодализма у нас есть.
Но самое маленькое феодальное государство отличается от самой большой мафии тем, что даже в феодальном государстве существуют прописанные на бумаге законы и ограничения, которые это государство вынуждено соблюдать. Английский король Иоанн Безземельный соблюдал Великую хартию вольностей, и был специальный орган, который следил за соблюдением этих кондиций. Но у нас сейчас нет и этого.
Фото: Дмитрий Костюков / AFP
В конфедерации мафий никакой закон, даже феодальный, того же Кадырова не сдерживает. Кадыров может убить, кого хочет, может вести свою внешнюю политику, может проводить свою религиозную политику, может заставлять женщин носить хиджаб, а может и не заставлять, вне зависимости от того, что думает об этом Верховный суд России. Мафия живет по неписанным законам, по понятиям.
– Таким образом, целью российского протестного движения, по сути, является восстановление государства в его нормальной форме, не в феодальной, рабовладельческой и не в формате конфедерации мафий?
– Да, конечно, требование соблюдения законов, честных выборов, независимого суда, требование того, чтобы не было произвола, чтобы не убивали на улицах – это требования, по сути, восстановления нормально функционирующего государства. И здесь абсолютно прав Михаил Ходорковский, который говорит, что самое главное – вернуться к правовым основам.
Нормальное государство – это когда люди, имеющие власть, люди с пистолетами, соблюдают законы. Но они считают, что законы – это для лохов, правила дорожного движения – это для лохов, а настоящие люди должны ехать по встречке с мигалкой. Кстати, вот именно эта черта в культурном плане как раз абсолютно феодальная – если едет местный феодал или тем более король, простой люд должен остановить свои повозки, освободить дорогу и встать на обочине на колени. Примерно то же самое и сейчас: мент в громкоговоритель приказывает людям прижаться на машине к обочине, потому что едет кортеж. И мало кто задумывается, что это элемент феодальной культуры – не политики, не экономики, а именно культуры.
источник.
Отсебятина:
Было дело, автор в стародавние времена что-то преподавал нам на геофаке, но особо ничем не запомнился, а вот как политический консультант и даже деятель, стал широко известен, во многом, благодаря участию в создании проекта ГАС Выборы.
Согласен с автором в общей оценке текущей политической и даже формационной ситуации, к которой скатилась российская государственность, но его ярый антисталинизм ни понять ни, тем более, принять не могу.
Плевать в собственную историю занятие глупое и бесперспективное. Что было, то было, того уже ни отнять и не вернуть, а за преступлениями, ошибками и перегибами прошлого надлежит видеть и позитивное начало, или, во всяком случае, не касаться этой острой и неоднозначной темы.
Автор не совсем корректно указывает в качестве сущности и корня проблем, приведших российскую государственность к текущему состоянию, презрение власти к закону, что не в полной мере соответствует действительности, и вот почему.
Власти соблюдают закон, выхолощенный в административную процедуру, более того, они его не могут не соблюдать, потому как это влечёт моментальные и самые негативные последствия для них же. Власти сами приватизировали закон, они его пишут, исходя из собственных, корпоративных интересов, его же принимают и еженедельно меняют, по каждому случаю и прецеденту, что и нашло своё отражение в известном и расхожем понятии «ручное управление».
Речь идёт о презрении путинистических властей к праву, как изначальной сущностной категории искусства добра и справедливости, jus est arsboni et aequi , о систематических злоупотреблениях правом, выливающихся в длинный ряд противоправных и антинародных законов, принимаемых путинизмом в собственных и корпоративных интересах властей и их бенефициаров, чего при советской власти никогда не насило такого масштабного и циничного характера, как в нынешнее время, что и составляет сущность путинизма, как системы государственного мразеуствройства РФ, то, что Зиновьев называл «Псизмом», а Илларионов называет «Сицилизмом».
«Бывали хуже времена, но не было подлее» (с) . Подлость, ложь и цинизм властей возводятся в абсолют и образец не только длядозволенного, но и должного поведения. Аморализм РФской, путинистической государствености правит бал, в качестве и базиса и надстройки!
«Философы лишь различным образом объясняли мир, но задача заключается в том, чтобы изменить его» Эта цитата Карла Маркса высечена в центральном холле Берлинского университетеа Гумбольдта.
Задача и сущность политического момента заключается не в наукообразной и разносторонней критике текущего положения вещей, а в том, чтобы это положение изменить к лучшему, в интересах абсолютного большинства трудящегося народа России, с минимальными издержками и потерями, предложить преемлемую и оптимальную повестку дня, алгоритм осуществления конкретных действий по утилизации путинизма и восстановлению Русской государственности на традиционных, прочных основаниях народовластия, диктатуры трудящихся, императивного мандата на власть, свободы местного самоуправления, выборности с низу до верху, подотчётности и подконтрольности с верху до низу всех органов власти, включая суды, спецслужбы и прокуратуру.
Вот те задачи которые надлежит решать оппозиции. В любом случае, интересы консолидации политических сил перед угрозой путинизма требуют прекращения политических междуусобиц и копоративных трений. Политическая борьба перешла в острую антагонистическую и бескомпромиссную фазу.