В Чечне проводят эксперимент, который распространят на всю Россию — журналист

Французская журналистка тайно сняла фильм о кадыровской Чечне – царстве лжи и страха.


Документальный фильм «Чечня: война без следа» снимался тайно: в царстве Рамзана Кадырова за журналистами пристально наблюдают.
«Уже через несколько дней после первого приезда, – рассказывает режиссер, французская журналистка Манон Луазо, – я заметила за собой слежку, так что решила не жить в Чечне, а приезжать и уезжать. Так я приезжала 12 раз, но всякий раз после двух-трех дней съемок замечала, что за мной следят. У меня большой опыт работы в России, и я сразу замечаю, когда тебя вдруг начинают фотографировать, за тобой едет подозрительная машина или кто-то, называющий себя студентом, начинает задавать странные вопросы… Так что потребовалось очень много ухищрений, чтобы снимать, не подвергая людей опасности».
«Война без следа» – пятый фильм Манон Луазо, снятый в Чечне. Она работала в республике во время первой и второй российско-чеченских войн, но, вернувшись сейчас в Грозный, не узнала город. Руины снесены, в центре – небоскребы и новые мечети, всюду портреты Путина, Ахмата и Рамзана Кадыровых, о недавних боях ничто не напоминает.
Главной задачей Манон Луазо было отыскать людей, которые осмелятся говорить правду о царстве Кадырова. И такие люди нашлись в Комитете по делам пыток, до декабря 2014 года работавшего в Грозном. Сюда приходили чеченцы, которые рассказывали о том, как похищают, пытают и убивают их родственников люди Кадырова. Так при невыясненных обстоятельствах были зверски убиты две девушки, работавшие на автомойке в Грозном. Их родственникам приказали молчать, но они решили рассказать о своем горе журналистам. Еще один герой фильма – президент «Ассамблеи народов Кавказа» Руслан Кутаев, арестованный и избитый после того, как он осмелился организовать конференцию, посвященную сталинской депортации чеченского народа. Его защитой тоже занимался Комитет против пыток, но все усилия адвокатов были тщетны: суд приговорил Кутаева к 4 годам лишения свободы.

​​После пражской премьеры фильма Манон Луазо ответила на вопросы Радио Свобода.
– Это ваш пятый фильм о Чечне. Когда вы впервые туда приехали?
– В 1997-м я снимала фильм о русских матерях, которые искали своих сыновей, солдат, дезертировавших и оставшихся в Чечне. Потом снимала вторую войну, роддом, хронику исчезновений, которые продолжаются до сих пор.
– В начале нового фильма вы задаете вопрос: почему Чечня, столько лет воевавшая с Россией, стала оплотом путинизма? Каков ответ?
Я очень боюсь будущего, я думаю, что самые мрачные дни впереди
​​– Это абсолютная шизофрения. Я была там и во время войны, и потом, во время «восстановления конституционного порядка» после второй кампании. Тогда люди говорили «свобода или смерть». А сейчас чеченцы называют проспект именем Путина, празднуют день рождения Путина. После стольких лет войны, похищений, пыток все просто устали от страха. Я снова встретилась с людьми, с которыми познакомилась 15-20 лет назад. Им страшнее сегодня, чем в ту пору, когда шла война. Потому что сейчас свои убивают своих. Нет больше русской армии, которая их бомбит, нет зачисток, но чеченцы убивают своих. Все боятся, что соседи или даже родственники донесут, боятся каждый вечер, что кто-то постучит в дверь. Война до сих пор продолжается.
– Один из героев вашего фильма говорит, что Чечня стала Северной Кореей внутри России. Это преувеличение?
– Этот режим держится на страхе. Люди боятся говорить. Чеченские друзья сказали мне, что этот фильм невозможно сделать, потому что сейчас никто не станет говорить о свободе, вспоминать прошлое, рискуя своей жизнью. Но мы все-таки нашли людей, которые захотели говорить. Мы сняли этот фильм благодаря Комитету против пыток, который до сих пор делает огромную и замечательную работу. К сожалению, офис Комитета был сожжен в прошлом году, и они до сих пор не знают, когда смогут снова работать там.
– У вас нет ощущения, что в войне в конечном счете победила Чечня? Сам Путин побаивается Рамзана Кадырова и как бы платит репарации за проигранную войну. Небоскребы в Грозном, которые вы снимали, построены потому, что из федерального бюджета идут огромные деньги для того, чтобы режим Кадырова существовал.
Это настоящий культ личности. Путин везде, отец Кадырова везде
​​– Я не думаю, что большинство чеченцев за Кадырова, они просто вынуждены быть за него, чтобы выжить. Я считаю, что выиграл войну Путин, он сказал, что нужно чеченизировать конфликт, чтобы чеченцы убивали друг друга. Это и происходит. Сам Кадыров постоянно говорит, что он лучший ученик Путина. Может быть, когда-нибудь Кадыров выйдет из-под контроля. Но пока я думаю, что он выполнил свою задачу: в Чечне мир и порядок, благодаря страху, но все-таки. Сейчас война в Украине, другой фронт, и России нужно, чтобы в Чечне был такой режим.
– Вам не кажется, что вся Россия становится похожей на кадыровскую Чечню?
– Пока рано об этом говорить. Но после убийства Немцова этот страх распространяется, больше нет предела. Один человек в Чечне сказал мне, что у нас проводят эксперимент, чтобы увидеть, как это работает, а потом распространить на всю Россию. Я не думаю, что это уже произошло в России, но методы те же. Анна Политковская, которую я хорошо знала, сказала, что конфликт в Чечне вошел во все сферы русского общества, он везде. И то, что происходит в Украине, с этим связано.
– Вы были знакомы с Немцовым?
Все боятся, что соседи или даже родственники донесут, боятся каждый вечер, что кто-то постучит в дверь
​​​– Да, 20 лет назад мы познакомилась в Нижнем Новгороде, когда он был губернатором, мы там снимали фильм. Когда я бывала в России, я часто брала у него интервью. Я очень сомневаюсь в этом «чеченском следе». Не вижу причин, зачем чеченцам, даже если они исламисты, убивать Немцова за то, что он выразил сочувствие людям, которые погибли у нас в «Шарли Эбдо», – это очень маловероятно. И тем более непонятно, что в тот же день Кадыров сказал, что этот чеченец, который вроде бы признал себя убийцей, настоящий патриот. И на следующий день Путин награждает Кадырова. Просто страна чудес.
– У вас есть собственная версия?
– Как сказал Сталин: нет человека, нет проблемы. Как и после смерти Анны Политковской, конечно, никогда не будет найден заказчик. Борис Немцов призывал выйти на марш против войны в Украине, это был один из лидеров оппозиции в России, он высказывался за мир в Украине. Я не думаю, что в интересах Кремля его убивать, просто атмосфера сейчас в России обостренная, может быть, это дает зеленый свет для убийства, конфликтная атмосфера дает возможность уничтожать людей, которые их не устраивают. Это страшно. Я очень боюсь будущего, я думаю, что самые мрачные дни впереди, к сожалению.
Когда я начинала снимать этот фильм, Кадыров запретил отмечать день памяти о депортации чеченского народа, которую организовал Сталин. В прошлом году это совпало с играми в Сочи, он решил, что Путин будет недоволен, и решил запретить говорить о депортации. А ведь вся семья Кадыровых была депортирована. Он даже сказал, что правильно Сталин организовал депортацию чеченцев. Это многих чеченцев оскорбило. Не думаю, что Путин просил Кадырова, Кадыров сам это сделал, чтобы быть лучшим учеником Путина. Несколько человек собрались в национальной библиотеке, чтобы сказать: сочинские Игры – это хорошо, но нельзя забывать о тысячах людей, которые погибли во время депортации. И все организаторы были вызваны к Кадырову, их избили. Начальник конференции Руслан Кутаев убежал, потом его задержали. И мы снимали несколько месяцев, как Комитет против пыток пытается защищать Кутаева. Его обвинили в том, что он употреблял наркотики, а это человек, который не пил, не курил. Он получил пять лет лишения свободы только из-за того, что организовал конференцию, где было максимум 20-30 человек, чтобы напомнить, что Сталин депортировал все население Чечни. Это страшно, нельзя жить без памяти. Последние конфликты в бывшей Югославии все помнят, даже судили тех, кто совершил преступления, а в Чечне не судили почти никого. Сейчас еще хуже – им запрещают помнить, что была война, что была депортация.
– Поразительно то, что в Чечне столько портретов Путина и Кадырова.
– Это настоящий культ личности. Путин везде, отец Кадырова везде, меньше Рамзан, потому что он где-то прочитал, что его обвиняют в культе личности, и снял свои портреты. Но как только вы выезжаете из Грозного, они везде. Есть проспект Путина, проспект Кадырова, улица генерала Трошева. Это что-то.

Источник: Свободная Зона http://www.szona.org/kndr-vnutri-rossii/#t20c

КадыровРоссиятоталиЧечня