Всего лишь год с небольшим назад казалось, что военная кампания, начатая Владимиром Путиным осенью 2015 года в Сирии, зависимом от России государстве, где Москва пытается спасти своего союзника, президента Башара Асада, складывается для хозяина Кремля как нельзя лучше. Массированные воздушные атаки российской авиации вкупе с усилиями иранского ополчения, воюющего на стороне Дамаска, помогли Асаду вернуть под свой контроль Алеппо, второй по численности населения город, экономическую столицу Сирии: после нескольких недель жестоких бомбардировок армия Асада заняла позиции повстанцев.
Применяемую в Сирии военную тактику Россия отточила еще во времена Второй чеченской войны (автор был корреспондентом The Washington Post во времена Второй чеченской войны и много времени провел, передавая репортажи из Чечни. — NT). И состоит она в следующем: города, где окопались нелояльные Асаду силы, берутся в кольцо, подвоз продовольствия в них полностью блокируется, после чего начинаются массированные бомбардировки, продолжающиеся до тех пор, пока обезумевшее от страха и голода гражданское население не побежит куда глаза глядят, а повстанцы не начинают переговоры относительно возможности перебазироваться в другие районы в обмен на полное прекращение сопротивления.
Когда в Белом доме сидел осмотрительный Барак Обама, Соединенные Штаты потратили месяцы, пытаясь убедить Путина прекратить военные действия, заставить Асада уйти, а ему на смену привести некое правительство национального единства. Тогдашний госсекретарь США Джон Керри совершал дипломатические «набеги» в Москву, пытаясь договориться хотя бы о (длительном) прекращении огня. Но все было тщетно.
Да и с чего бы тогда Путин стал слушать американцев? Обама держался в стороне от сирийского конфликта и собирался продолжать в том же духе. Воспользовавшись этим, Путин создал альянс с исламским Ираном и прежде враждебной Турцией с целью сохранить у власти Асада, а самому укрепиться в роли султана, который станет руководить бесхозным ближневосточным халифатом прямо из Кремля.
Все это, однако, осталось в прошлом.