Седьмого июня американский писатель Бен Блум опубликовал колонку, посвященную раскрытию тайны Стэнфордского тюремного эксперимента — одного из самых известных психологических экспериментов XX века. Текст во многом основан на вышедшей в апреле книге «История лжи» (в оригинале — Histoire d’un mensonge) французского писателя и режиссера Тибо Лё Тексьера и рассказывает о том, что эксперимент был инсценировкой. О подробностях этой истории, а также о том, почему Стэнфордский тюремный эксперимент был сомнительным с самого начала, читайте в нашем блоге
Стэнфордский тюремный эксперимент известен практически всем, кто когда-либо сталкивался с психологией в школе, университете или при чтении научно-популярной литературы. Он по праву считается одним из самых знаменитых поведенческих экспериментов наряду, к примеру, с экспериментом Милгрэма, участникам которого позволяли бить людей током при совершении ошибки.
Эксперимент в 1971 году провел американский психолог Филипп Зимбардо. Он набрал 24 студента, разделил их на две группы и присвоил им две роли: тюремных охранников и заключенных. После этого участников поместили в подвал одного из кампусов университета, где они в течение двух недель должны были имитировать тюремную жизнь. Эксперимент закончился на шестой день; к этому моменту, по мнению некоторых наблюдателей, ситуация вышла из под контроля: участники-охранники стали проявлять садистские наклонности, а одного из участников-заключенных пришлось выпустить досрочно из-за появившихся у него симптомов психоза.
С помощью своего исследования Зимбардо показал, что получившие власть люди будут доминировать над подчиненными, проявляя жестокость, — даже если в явной форме этого от них никто не требует. Этот результат, в частности, использовали для оправдания поведения охранников в настоящей тюрьме, в том числе — для объяснения деятельности нацистов в концлагерях. Изменения наблюдались и в поведении «заключенных»: они достаточно быстро стали пассивны. Эксперимент в целом позволил сделать следующий вывод: человеческое поведение оказывается весьма пластично под влиянием внешних факторов — и даже подвластно им. Теперь, почти 47 лет спустя после проведения эксперимента, стало известно, что поведение участников было поддельным.
По словам Блума, один из добровольцев, выступавших в роли заключенного, симулировал симптомы психоза, чтобы побыстрее выйти из эксперимента. Дуглас Корпи (Douglas Korpi), покинувший «тюрьму» раньше всех (через 36 часов), в прошлогоднем интервью (первом со времен эксперимента) рассказал, что согласился участвовать в опыте Зимбардо только затем, чтобы спокойно подготовиться к экзаменам в одиночестве. Однако после того как «надзиратели» отказались выдать ему учебники, Корпи потребовал, чтобы его «освободили». «Надзиратели» (а также сам Зимбардо и его помощник-студент) снова ответили отказом, и Корпи решил устроить диверсию: он кричал и требовал выпустить его, потому что «больше не может этого терпеть». Устроенная им истерика была снята на камеру наблюдения, и позже Зимбардо демонстрировал эту запись в качестве одного из аргументов в пользу того, что поведение участников в ходе его исследования сильно изменилось. В интервью Корпи дал случившемуся совсем другое объяснение.
«[Первый день] был неплохим. Бунтовать было достаточно весело, и никаких последствий за это не было. Мы знали, что [охранники] нам не навредят и не ударят нас. Они все были белыми студентами, точно такими же, как и мы — ситуация была безопасной. Это была всего лишь работа. Если вы послушаете [запись моей истерики], то услышите, что работа мне нравится. Можно кричать, орать, биться в истерике. Можно поиграть в заключенного. Я хорошо справлялся с задачей. Мне понравилось».
Из интервью Дугласа Корпи
Получается, что Корпи по-настоящему могло беспокоить только одно — то, что эксперимент нельзя было завершить раньше времени по собственному желанию: якобы «охранники» готовы были принимать в расчет только медицинские (в частности — психические) основания. Правда, по словам Зимбардо, выйти из эксперимента можно было в любую минуту, если произнести фразу: «Я покидаю эксперимент». Однако, отмечает Блум, в официальном согласии на участие в тюремном эксперименте об этом ничего не говорилось. Следовательно, вполне правдоподобно, что Корпи, желавшему поскорее вернуться к учебникам, пришлось симулировать психоз.
Второй тезис Блума ставит под сомнение автономный характер действий «охранников». Как известно, «охранники» за день до начала эксперимента получили от его организаторов подробные инструкции. Как утверждал сам Зимбардо, им предложили вызвать у «заключенных» чувство беззащитности, одиночества и страха, но о применении психологического или физического насилия речи не шло. Поэтому методы, к которым «охранники» стали прибегать в ходе эксперимента, были приписаны им самим.
Блум утверждает, что большинство «тюремных правил» (в частности, наказание за неподчинение) придумал и сообщил «охранникам» Дэвид Джаффе (David Jaffe) — один из студентов Зимбардо, также исполнявший роль одного из них. Следовательно, садистские наклонности «охранников» объясняются не внезапно появившейся у них властью над другими людьми, а тем, что они действовали по указке экспериментаторов.
В пользу доводов Блума говорит, в частности, то, что тюремный эксперимент достаточно плохо реплицируется. В похожем эксперименте, проведенном британскими психологами Стивеном Райхером (Stephen Reicher) и Александром Хазламом (Alexander Haslam), участникам-охранникам не выдвигали никаких требований относительно наказаний и жестокого поведения в отношении «заключенных»: в результате ученым не удалось обнаружить в поведении «охранников» жестокости или садистских наклонностей.
Stanford University
Для тех, кто разбирается в психологических исследованиях, сомнительность методики и результатов Стэнфордского тюремного эксперимента была очевидна и без признания его участников в том, что они симулировали свою реакцию. Чтобы показать это неискушенным исследователям, разберем организацию этого эксперимента в подробностях.
В исследовании Зимбардо приняли участие 24 человека. Половина выступала в качестве охранников, половина — в качестве заключенных, причем в каждой группе девять человек играли активную роль, а трое были «запасными». Итак, первый недостаток исследования — в статистике: выборка участников была слишком мала для большинства надежных методов проверки статистических гипотез (скажем, T-критерия Стьюдента) и достижения статистической значимости при отклонении от нулевой гипотезы (в данном случае — отсутствия каких-либо изменений в поведении участников эксперимента).
Разумеется, в научных исследованиях часто используются и наблюдения частных случаев (англ. case study), чтобы, к примеру, описать первый в истории медицины случай разрыва глотки при попытке сдержать чихание, или же рассказать о необычном поведении птиц; эту методику также часто используют в маркетологических исследованиях и в симуляциях юридических процессов. При таком методе, однако, никогда не идет речь о выдвижении гипотез и поиске корреляций. В частных случаях причинно-следственная связь зачастую очевидна, но только для одного случая — того, который был описан. Результаты таких исследований ни в коем случае нельзя переносить на другие объекты. То, что один человек повредил пищевод, закрыв нос рукой при чихании, не значит, что чихать — опасно. Поэтому, описывая частный случай, ученые всегда это отмечают.
У использованной в эксперименте выборки есть еще один крупный недостаток: все участники были белыми студентами колледжей из среднего класса в возрасте от 20 до 25 лет. Любопытно, что на объявление, вывешенное Зимбардо и его коллегами, откликнулось около 70 человек, — гипотетически, можно было как расширить выборку, так и сделать ее более разнообразной. Разнообразие выборки (использование, к примеру, представителей различных рас и социальных слоев) добавляет эксперименту внешней валидности, которая определяет, могут ли результаты эксперимента быть перенесены на другую популяцию и в другие условия. Та выборка, которая была у Зимбардо, позволяла сделать единственный вывод: белые обеспеченные студенты в новых условиях ведут себя странно. Скажем прямо, с научной точки зрения вывод так себе.
Еще одно несовершенство выборки в эксперименте Зимбардо еще в 2007 году отметили Томас Карнаган (Thomas Carnahan) и Сэм Макфэрланд (Sam MacFarland) из Университета Западного Кентукки. По их мнению, само объявление о наборе участников было составлено некорректно: в нем прямым текстом говорилось о том, что эксперимент будет посвящен тюремной жизни. Карнаган и Макфэрланд изучили две группы участников, которые откликнулись на похожие объявления, и выяснили, что те, кого привлекло исследование «тюремной жизни», были более агрессивными, отличались авторитарными взглядами, а также меньшими показателями эмпатии и альтруизма, чем те, кого привлекло объявление о «психологическом эксперименте». Зимбардо и его коллеги не проверяли поведенческие характеристики своих участников, поэтому показать, что на поведение «охранников» повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера, невозможно.
Объявление о наборе участников в Стэнфордский тюремный эксперимент: «Требуются студенты мужского пола для участия в психологическом исследовании о тюремной жизни. Оплата — 15 долларов в день. Продолжительность — две недели, начиная с 14 августа. Для дополнительной информации и записи подходите в кабинет 248, Джордан Холл, Стэнфордский университет»
Stanford University
Зимбардо (следует отдать ему должное) сделал все возможное для того, чтобы превратить подвал одного из университетских кампусов в подобие тюрьмы. «Заключенные» содержались в закрытых комнатах: на них надели свободные белые футболки с кодовыми номерами, а на голову нацепили колготки для имитации выбритого на лысо черепа. «Охранникам» выдали резиновые дубинки, форму (которую они могли выбрать себе сами) и солнцезащитные очки, чтобы «заключенные» не могли установить с ними зрительный контакт. Как и у большинства исследований с копированием реальной обстановки, у Стэнфордского тюремного эксперимента очень низкая экологическая валидность: другими словами, полученные результаты нельзя переносить на настоящих заключенных, сидящих в настоящих тюрьмах под присмотром настоящих охранников. Или можно — но с большой осторожностью, которую Зимбардо соблюсти не удалось.
К Стэнфордскому тюремному эксперименту было бы гораздо меньше вопросов, если бы Зимбардо эксплицитно отметил, что это частный случай или, на худой конец, пилотное исследование. Вместо этого он использовал полученные результаты как догму, объясняющую все несовершенства человеческого поведения, которые раскрываются под воздействием изменившихся условий окружающей среды. Однако переносить результаты подобных экспериментов на условия реальной жизни не только неправильно, но и опасно: полученные выводы затем могут быть использованы для оправдания поведения, мотивированного совершенно иными причинами, а неверные методики занижают значение других — хорошо продуманных, рандомизированных и контролируемых — психологических исследований. Поэтому Стэнфордский эксперимент не стоит воспринимать как эталон исследования человеческого поведения; он, скорее, может послужить примером того, как ученому поступать ни в коем случае нельзя.
Сам Зимбардо отказался комментировать расследование Лё Тексьера и Блума: «Люди могут говорить все, что им вздумается. Но это самое знаменитое психологическое исследование на сегодняшний день». Тем не менее, стоит надеяться, что из учебников по психологии и образовательных программ (про тюремный эксперимент рассказывают не только в университетах, но и в американских школах) описание Стэнфордского эксперимента в скором времени уберут. Как сообщает Блум, один из авторов учебника Psychology: Perspectives and Connections Грегори Фист (Gregory Feist) уже планирует исключить упоминание Зимбардо и его исследования из следующего переиздания, потому что, по словам Фиста, «это все ложь».
Оригинал
Leave a Reply