Правительство Сенегала работает сегодня над “миграционной политикой”. Это – хороший знак, независимо от того, что из этого выйдет. Это показывает, что местные политики наконец-то заинтересовались происходящим в собственной стране, и не считают это только проблемой европейцев. Потрясающе, насколько мало волнует проблема эмиграции африканских лидеров. Чаще всего они ограничиваются порицанием “политики разделяй и властвуй” Запада. Одним из наиболее ярких примеров стал саммит Африканского Союза в Нуакшот. Говорили о чем угодно, но не о миграции. В то же время в Брюсселе лидеры Европейского Союза не говорили ни о чем другом, кроме миграции.
Сенегал – стабильное, жизнеспособное и вполне демократическое государство. Несмотря на это, согласно последним опросам общественного мнения, три четверти населения в возрасте 15-35 лет изъявили желание выехать из страны. Предположительно, эта пропорция еще выше в окружающих Сенегал (кризисных) государствах. Это – пощечина африканским правителям: у парней нет никакой веры в прогресс, который президенты обещают уже несколько десятилетий. Люди чувствуют себя в настолько отчаянном положении, что готовы рискнуть всем ради путешествия в туманный “парадиз”.
Большие боссы, между тем, лишь пожимают плечами. В 2006 году президент Сенегала Абдулаи Ваде принял группу из 500 сенегальцев, привезенных на родину после провалившейся попытки добраться до Испании – на жалких пирогах до Канарских островов. Ваде сказал им: “Я вас держать не буду. Как раз напротив. Эмигранты присылают деньги из-за границ для того, чтобы поддерживать свои семьи здесь”. Вот что вынуждает этих молодых людей к подобного рода суицидным предприятиям. Миграция – самый простой способ экспорта безработицы для политика.
Даже интеллектуалы так думают. Сенегальский писатель Кен Бугуль пишет в романе “Ночь Баобаба”: “Распахните свои двери для мигрантов и легализуйте нелегалов. Это будет настоящей помощью в развитии. Страдания миллионов людей, которые просто хотят жить достойной жизнью закончатся. С деньгами, которые эмигранты будут посылать на родину их семьи смогут послать детей в школы, вылечить свои болезни и построить новые дома”. Другими словами, Бугуль призывает к утечке мозгов: речь не идет о создании рабочих мест в Африке, но об отправке людей, которых вырастил и обучил Сенегал на работу в Европу с тем, чтобы они могли прокормить своих сенегальских родственников. Это конечно, очень хорошая экономическая модель, за исключением одной маленькой, но неприятной подробности: у большинства африканских мигрантов нет достаточной квалификации для конкуренции на европейском рынке труда.
Но Бугуль прав в том, что мигранты переводят гигантские суммы денег на родину. С 2008 по 2017 они перевели в Сенегал, по неполным данным, больше двух миллиардов долларов. Но те, кто переводит деньги, не имеют над ними контроля, что зачастую ведет к разного рода злоупотреблениям. Так, многие переводят деньги на “строительство дома” – только для того, чтобы вернувшись обнаружить, что “дом” проеден родственниками.
Как правило, переводы из-за границы идут на ежедневное потребление. На долгосрочные инвестиции ничего не остается. Также следует учитывать, что чем больше у человека родственников, тем больше денег ему приходится переводить. Вопреки утверждениям Бугуля, деньги не идут на обучение. Это то, что специфически происходит в Сенегале. Большая часть денег мигрантов идет на школы изучения корана. Мигранты шлют деньги главе своего марабут – религиозного братства. Их дети, скорее всего будут ходить в такую школу, по окончании которой им нечего предъявить на рынке труда. Такие мигранты едут на работу в Италию. Там они будут жить по нескольку человек в крошечной квартирке, много работать , ничего на себя не тратить и посылать все деньги домой. Но даже за пределами этого замкнутого круга деньги от переводов редко идут на образование – любой образованный человек, который не в состоянии найти работу в Сенегале, и любой необразованный, сумевший достичь чего-то в Европе – доказательства бесполезности образования в глазах большинства. Это – фатальный подход, и потребуется несколько поколений для того, чтобы восстановить ценность образования.
Миграции за границу, как правило, предшествует миграция внутри страны – из сельской местности в города. В Сенегале, как и по всей Африке, стремительно развивается процесс урбанизации. Больше половины населения сегодня живет в городах. В Сенегале, в первую очередь рыбаки и фермеры ищут счастья в городах. Каждый пятый сенегалец живет за счет рыболовства. Рыба является основным продуктом питания. Но сегодня рыба становится редкой и дорогой. Причиной этому является чрезмерный отлов рыбы – рыбаками из Китая, Японии, России, ЕС,и, прежде всего, самого Сенегала.
Также много мигрантов – фермеры. Через права наследования наделы земли дробятся,и, в конечном итоге, становятся настолько малы, что не способны прокормить семью. Молодые мужчины отправляются в города, где им тоже трудно найти работу. Тут срабатывает местная специфика: в Сенегале, как и в других западноафриканских странах, по-прежнему сильны касты. Рыбаки, фермеры и пастухи относятся к “благородным” кастам. С другой стороны, есть касты кузнецов, сапожников, ткачей, плотников и исполнителей традиционных песен. Касты – наследственны. Рождение предопределяет профессию.
В Сенегале – огромная потребность в обученных профессионалах, но традиция передачи знания от отца к сыну в рамках касты ограничивает возможности обучения и обновления. Кастовая система означает, что “благородные”, даже если захотят, не могут выполнять “грязные” виды работ по социальным причинам – они опозорят свои семьи. К этому следует добавить гендерное разделение труда. Многие традиционно женские виды активности – табу для мужчин, и наоборот. Миграция – один из способов сбежать от этих навязываемых обществом ролей. Родственникам в Сенегале плевать, как их отпрыск зарабатывает деньги в Европе — главное, чтобы трансферы отправлялись регулярно и прибывали своевременно. И здесь существует потрясающая разница. В Сенегале семья редко давит на мужчину тем, чтобы он зарабатывал деньги. С провалами мирятся. Совершенно другое дело – с мигрантами. Те, кто не переводит денег или даже возвращается домой с пустыми руками клеймятся как неудачники – несмотря на то, что найти работу в Европе неквалифицированным африканцам вовсе непросто.
Желание сбежать от описанных жестких ограничений культуры происхождения и семьи является важным двигателем эмиграции. Также критически важны желание и необходимость заботиться о родителях. Но слишком часто попытка выйти из под социальных ограничений приводит к тому, что они только усиливаются – в особенности, если путешествие в Европу финансировалось родственниками. Для женщин, да и для мужчин, эмиграция часто становится способом избежать навязываемого семье брака. Если эмигрант женится на европейке, финансовые ожидания его семьи на родине резко вырастают – ведь он нашел “хорошую пару”. Но многие мигранты, с течением времени, могут пережить изменение ментальности – в сторону индивидуализации и развития личной ответственности, а это, в свою очередь, ведет к массивным конфликтам. Родственниками будут пытаться любыми средствами призвать “эгоиста” к порядку. Именно поэтому зачастую можно видеть, как члены диаспоры, вместо того, чтобы стать более вестернизирвоанными, становятся более традиционными, чем семья на родине.
Leave a Reply