19 ноября 1936 года в больнице в Петах-Тикве скончался человек, который ее же незадолго до этого основал. Больница была названа его именем, и сегодня оно известно в Израиле практически каждому: Бейлинсон. Но чем на самом деле был славен этот человек, известно гораздо хуже. Хотя основанием одной из крупнейших клиник сегодняшнего Израиля его вклад в историю современного еврейского государства не ограничивается.
Моше Бейлинсон был одним из лидеров рабочего движения, членом исполнительного комитета Гистадрута. Легко можно подумать, что это был классический аппаратчик, ловкий партийный функционер. Но это было совсем не так. Политическая деятельность вовсе не составляла основу его жизни. Бейлинсон был разносторонне образованным человеком, круг его интересов был необычайно широк. Он был прекрасным врачом, публицистом и редактором, автором исторических трудов, переводчиком. Участие в создании политических институтов еврейского «государства в пути» было для него миссией, а не способом личного трудоустройства.
И в биографии Бейлинсона есть некоторые особенности. Он родился в 1889 году в самой настоящей российской глубинке – в деревне Вепрейка Ярославской губернии, на берегу озера Вепрь, неподалеку от монастыря Вепрева пустынь. Евреев в округе практически не было. «В составе войск, находящихся в Ярославской губернии, насчитывается до 400 евреев, некоторые из них имеют и семейства», — сообщал справочник «Список населенных мест Ярославской губернии», изданный в 1865 году.
Родители Моше, Арон и Белла, поселились в Вепрейке уже в 80-х годах XIX века. Это были ассимилированные евреи, ощущавшие свою принадлежность русской культуре, хотя оба они происходили из почтенных раввинских семей. Возможно, именно поэтому они никогда не порывали с еврейством до конца. В Вепрейке Арон открыл небольшую аптеку, Белла помогала ему вести дело. Когда Аарон умер, хоронить его пришлось в Ярославле – там имелось единственное на всю округу еврейское кладбище. На похоронах отца Моше впервые услышал прочитанную на иврите молитву. Это было его единственное детское воспоминание, связанное с еврейской традицией.
Окончив гимназию в Ярославле, Моше поступил на медицинский факультет Московского университета. Проучившись там год, решил продолжить образование в Германии, во Фрайбурге. И именно там, абсолютно неожиданно для себя, Бейлинсон заинтересовался еврейством, увлекся сионизмом и задумался о продолжении своей жизни в Эрец Исраэль.
Произошло это благодаря встрече с Залманом Рубашовым – будущим президентом Израиля Шазаром. Залман был его ровесником, бывшим петербургским студентом, сейчас также учившимся в Фрайбургском университете – только на философском факультете. Но Рубашов, родившийся в местечке Мир в Белоруссии, одном из центров еврейской мудрости, был уже давно увлечен сионистской идеей. Он даже успел побывать в Эрец Исраэль и собирался переехать туда по окончании учебы.
Бейлинсон сблизился с Рубашовым, они стали настоящими друзьями. Но заняться сионистской работой Моше не мог – в 1913 году он получил диплом доктора медицины, и все свое время посвящал врачебной практике. Бейлинсон специализировался на лечение туберкулеза, считавшимся в то время «болезнью подвалов и трущоб», болезнью бедняков. Таким образом, молодой врач хотел совместить профессиональную деятельность с социальной. При этом Бейлинсон сам заразился туберкулезом, но, обнаружив заболевание на ранней стадии, сумел полностью излечиться.
Фото: Википедия, Public Domain
В 1917 году Бейлинсон переехал в Италию. Там он познакомился с Альфонсо Пачифичи, религиозным евреем, бывшим одним из лидеров итальянских сионистов. Пачифини свел Бейлинсона с другими «русскими сионистами», находившимися в то время в Италии – Берлом Каценельсоном и Нахманом Сыркиным, а затем и Хаимом Вейцманом. Это стало поворотной точкой. Бейлинсон перестал думать о возвращении в Россию и целиком отдался идее национального возрождения.
К слову говоря, это выразилось не в борьбе за должности в сионистской организации, а в переводах еврейской литературы на итальянский язык. В переводах Бейлинсона на итальянском вышли произведения И.-Л. Переца, Ш. Аша, «История новой литературы на иврите» Й. Клаузнера, «Автоэмансипация» Й.-Л. Пинскера, отрывки из работ мудрецов Талмуда. Одновременно с этим он редактировал журнал «Исраэль». Все это приносило минимальные доходы. Бывали дни, когда Бейлинсону приходилось есть один инжир, запивая его несладким чаем.
Так прошло еще семь лет в Европе. В 1924 году Бейлинсон, наконец, решился переселиться в Эрец Исраэль. Тогда же в Эрец Исраэль окончательно обосновался его давний друг, Залман Рубашов. Оба они выбрали местом жительства сельскохозяйственные поселения – будущий президент с семьей остановились у родственников в Микве Исраэль, Бейлинсон поселился в Петах-Тикве. И, если Рубашов сразу же окунулся в политическую жизнь и принял активное участие в подготовке и работе четвертого съезда партии «Ахдут ха-авода», Бейлинсон начал каждый день работать в поле. В минуты отдыха он читал ТАНАХ, чтобы овладеть ивритом.
Язык давался Бейлинсону нелегко. Когда в 1925 году его пригласили в редколлегию открывшейся только что газеты «Давар», он честно предупредил – с ивритом есть проблемы. Главный редактор и старый знакомый по Италии Берл Каценельсон успокоил: ничего, пиши по-русски, а мы переведем. Так и было в первое время существования газеты: Бейлинсон, заполнявший своими заметками чуть ли не половину ее площади, писал по-русски. После чего написанное переводили на иврит.
Но, к чести Бейлинсона, надо сказать, что он овладел ивритом довольно быстро. И стал сам писать не только газетные заметки, но и переводить с иврита на русский понравившиеся ему стихи и прозаические отрывки. В архиве Союза писателей «Гназим» хранятся переводы стихов поэтессы Рахель, сделанные Моше Бейлинсоном. Вот один из них, который публикуется здесь впервые:
С его приходом
Так вот он? Только и всего?
Как тосковала душа,
Потрескались жадные губы!
Жаром сердце пылало
В ночном холоду.
Бога прокляла,
В дерзком бунте сбросила тяжкое бремя.
Ну вот – сбылось теперь.
Только и всего?
Помимо этого, Бейлинсон начал писать на иврите исторические и публицистические работы. Некоторые из них звучат так, будто они написаны сегодня: «Беспорядки втянули нас в войну. Не мы хотели этого. Подстрекатели и разжигатели ненависти вынудили нас вступить в эту войну», — это цитата из статьи Бейлинсона «Кто наш враг», опубликованной 11 сентября 1929 года, вследствие прокатившейся по всей Эрец Исраэль волны жестоких еврейских погромов.
Одновременно с работой в газете, Бейлинсон участвовал в общественной работе и пытался выстроить службу здравоохранения еврейского ишува. В 1927 года он стал председателем контрольного совета рабочей больничной кассы – нынешней больничной кассы «Клалит». А в Петах-Тикве Бейлинсон арендовал сарай и оборудовал в нем первый в сельскохозяйственном поселении хирургический кабинет.
Постепенно сарай обрастал пристройками, и в начале 30-х годов он прекратился во вполне солидный медпункт на 40 коек. Но неугомонный Бейлинсон не успокаивался на достигнутом. Он настаивал на том, что в Петах-Тикве была создана настоящая больница. В конце концов, по его призыву члены Гистадрута пожертвовали два рабочих дня в пользу будущей клиники. 19 февраля 1935 года состоялась торжественная церемония закладки ее краеугольного камня.
Спустя год «Больница сельскохозяйственных поселений Иудеи и Самарии» была открыта. Она была рассчитана на 70 коек. К сожалению, одним из первых пациентов больницы стал ее основатель – Моше Бейлинсон. То были дни арабского восстания, каждый день со всех концов страны приходили сообщения об убитых и раненых. Бейлинмон был госпитализирован с сердечным приступом, спасти его не удалось. 19 ноября 1936 года он скончался. Ему было всего 47 лет.
Со страниц газеты «Давар» с Бейлинсоном простились виднейшие руководители ишува, в том числе, Давид Бен-Гурион. «Ты пал в бою, которому ты отдал всего себя, в котором участвовал со всем величием своей души», — писал он. «Каждый кинжал, пронзавший сердце еврея в Яффо, каждая пуля, поражавшая ребенка в Цфате, каждый сгоревший амбар и каждая брошенная бомба, болью отзывались в твоем сердце», — писал Берл Каценельсон. 2 мая 1937 года больницу в Петах-Тикве было решено назвать именем Моше Бейлинсона.
Борис Ентин, «Детали».