“Вы убьете десять наших – но мы убьем одного вашего,и, в конце концов – вы сдадитесь!”. В 1946 Париж впервые получил это обращение от лидера Вьет Мина Хо Ши Мина. Ни никто не прислушался к этому человеку. В решающей битве при Дьен Бьен Фу мятежники потеряли в три раза больше людей, чем парашютисты и легионеры – закаленные кадры из Ваффен СС. Это первое поражение Запада ничего не изменило. В то время, Франция еще могла это пережить. Тогда ее индекс войны составлял 1,6 (сегодня – 1), что значит – на смену 1000 стареющим мужчинам в возрастной категории 55-59 лет шли 1600 юношей в возрасте 15-19 лет, которым нужно было биться за место под солнцем. Но у вьетнамцев таких юношей было 3000 на каждую тысячу стариков.
Совершенно неподготовленная, Америка заняла оставленные французами позиции в 1955. . Размышляя о постоянных вьетнамских победах легендарный военный корреспондент Эдвард Мюррей констатировал: “Любой кто не сконфужен ситуацией понятия не имеет о ситуации”. Когда Вашингтон – после почти миллиона смертей (95% которых составили потери противника) решил эвакуировать Вьетнам без победы, индекс войны во Вьетнаме составлял 4, в Соединенных Штатах – меньше 2. На Западе больше не осталось излишних сынов, которые бы удовлетворились статусом героически погибшего на войне.
Колониальные войны в 60-х и 70-х один в один повторили то, что произошло во Вьетнаме. Индекс войны у африканцев был в три-четыре раза выше, чем в Бельгии, Франции, Британии и Португалии. Высокий уровень рождаемости балансировал дикий уровень смертности. В то же время, по статистике, каждый убитый сын солдат колониальной державы был единственным сыном своей матери. Теперь вожди мятежников и революционеров могли понимать Хо Ши Мина и западного эксперта в буквальном смысле слова. Запад проигрывает любую войну, Запад проигрывает все войны.
Мольба о паре сотен солдат
Исчезла ли подобного рода конфузия к 2019 году? Типичные юбилейные ритуалы европейских лидеров говорят об обратном. Двигаясь вперед, они благодарят Союз Мира за то, что больше нет столкновений миллионных армий. Они не заметили, что этих армий давно нет и в помине. Они молят друга о паре сотен солдат при каждой новой стычке в Мали, Нигере или Буркина-Фасо.
Только Мали, на которую тратят 65 миллионов евро в год – под постоянной защитой бундесвера “постепенно улучшается”, и может “рассчитывать на самостоятельный подъем”. Приживалка Меркель, Греция, на которую с 2010 года потрачено 350 миллиардов евро, о таком и мечтать не может. Демографически, страны южнее Сахары – сто Греций.
Скепсис остается лучшим командиром 7-тысячного контингента MINUSMA (United Nations Multidimensional Integrated Stabilization Mission in Mali): “Усилия по искоренению джихадизма путем обучения местных милиций и ликвидации лидеров джихада, очевидно, не работают: мы лишь строим замки на песке условиях отлива”. Так что же будет при приливе?
Население трех государств Сахеля подскочило с 10 миллионов в 1950 до 60 миллионов сегодня. К 2050 году ожидается, что эти страны будут населять 130 миллионов человек. Если к этому прибавить бывшие французские колонии Чад и и Камерун, то к 2050 году эти территории будут населять 215 миллионов человек. Сегодня индекс войны в этих странах – 6-7, почти в 10 раз выше , чем в Федеративной Республике (0,65) и Италии (0,7), которая, с контингентом в 470 человек, помогает 1100 немцам и 4500 французам в Мали. Военный индекс Сахеля в 2050 году будет в семь раз выше, чему любой страны между сицилией и Северным морем.
Федеральное правительство действует как солдат Швейк
Берлин все еще хочет воевать. Все это в традиции правительства Шредера-Фишера, пославшего солдат в Афганистан в 2001, где Варшавский Пакт потерял 13 тысяч своих людей. Бундесвер – все еще там, хотя индекс войны в Гиндукуш превышает шесть, и с момента ухода русских количество потенциальных бойцов в возрасте 15-29 лет увеличилось с 1,6 миллиона до 6 миллионов.
Это никак не мешает федеральному правительству, которое продолжает действовать по принципу бравого солдата Швейка – “в следующей войне мы обязательно победим!” Как и в 2001 году, бундесвер стремительно одобрил военные миссии в Сахеле – не имея ни малейшего представления о стремительно ухудшающемся демографическом балансе сил. В то же время канцлер, которая, как представляется, не получает никакой релевантной информации, ощущает чувство безысходности и в этой второй германской войне. Она боится, что это “самая опасная миссия для меня и для моего преемника”. И она права!
Gunnar Heinsohn / 16.07.2019
Deutschland im Afrikakrieg