Кто такие еврейские суфии, можно ли их считать настоящими каббалистами и почему их время еще настанет, разбирался наш специальный корреспондент.

Во времена, когда исламистский террор стал одним из главных врагов и еврейского народа, и человечества, как-то неловко напоминать о глубинных связях между иудаизмом и исламом. А связи эти были всегда, начиная с самого рождения ислама, воспринявшего множество еврейских традиций, обычаев и идей. В Средние же века так вообще происходил интенсивнейший обмен идеями и подходами между мусульманскими и еврейскими философскими школами. Настолько интенсивный, что в Дамаске XIII века обыденной была совершенно сюрреалистичная для наших дней картина: еврейские студенты изучают книгу «Море Невухим» великого еврейского мудреца Маймонида под руководством мусульманского учителя Хасана ибн Худа.

Однако совершенно особенный по глубине контакт еврейской и исламской духовной мысли был в том же XIII веке в Египте, где появилось на свет движение еврейских суфиев. Основано оно было Авраамом – сыном того самого Маймонида.

Авраам родился в 1186 году, когда Маймонид был уже не молод. И уже в 19-летнем возрасте он сменил отца на постах главы египетской еврейской общины и придворного врача халифа. Тем более что еще в детстве Авраама прочили в великие мудрецы. Он руководил египетской общиной более 30 лет, и к числу его заслуг можно отнести возвращение в лоно ортодоксального иудаизма почти всех караимов Египта. Однако главным делом его жизни стала защита духовного наследия отца от нападок со стороны единоверцев, и этой борьбе он посвятил ставшую широко известной книгу «Войны Г-пода».

Но самая фундаментальная его работа – «Книга наставления служителю Б-га» размером в 2500 страниц – посвящена изложению суфийских принципов достижения близости к Творцу. В ней автор описывает суфийские практики, вроде бы неизвестные иудаизму того времени, однако категорически постулирует – это не что-то неизведанное для иудаизма, которое можно счесть за нововведение, а часть наследия еврейских пророков, подзабытая евреями и сохраненная суфиями. Маймонид, к слову, также интересовался суфийской литературой, нередко приводя суфийские понятия в своих еврейских книгах, написанных в том числе и по-арабски.

В своей книге суфийские практики Авраам так или иначе возводит к древним еврейским традициям, ссылаясь на Священные тексты. К примеру, ношение особой шерстяной одежды суфиями коррелирует с шерстяным плащом, который, согласно библейскому тексту, пророк Элиягу набросил на своего ученика Элишу в качестве посвящения. А простирание ниц при медитации с многократным повторением имён Предвечного, называемое в суфизме «зикр», возводит к молитве праотцов, когда они взывают к Творцу.

Наверное, если бы всё то же самое написал кто-нибудь другой, эти идеи быстро выродились бы в какую-нибудь секту, какие периодически возникали на границе между иудаизмом и соседними религиями – и были бы вскоре благополучно забыты. Но сын Маймонида не просто находился под прикрытием авторитета великого отца и своей роли главы общины. Он и в самом деле не считал, что хоть на йоту отходит от веры отцов – в его представлении все эти практики были частью исконно еврейского благочестия, которое было призвано вдохнуть дополнительный смысл и содержание в соблюдение заповедей. Примечательно, что его ученики использовали арабское слово «суфий» и ивритское слово «хасид», то есть благочестивый, как синонимы. И это за 500 лет до зарождения хасидизма.

На него, конечно же, писали доносы. Как и на его отца несколькими десятилетиями ранее. И писали эти доносы – «свои». К примеру, в Каирской генизе сохранился его ответ на донос, который написал на него мусульманским властям один из членов еврейской общины, обвиняя Авраама в «религиозных нововведениях», особенно – в порядке молитв в синагоге. Раввин отвечал, что эти изменения, как, к примеру, обычай простираться ниц во время молитвы, он ни в коей мере не навязывает общине в целом, а предлагает только отдельным наиболее благочестивым ученикам.

В общей сложности пять поколений потомков Маймонида возглавляли египетскую общину на протяжении более чем двух веков. И на протяжении всего этого времени среди членов общины сохранялись те или иные суфийские обычаи и, конечно же, продолжался обмен знаниями с мусульманскими суфиями. Последним из династии Маймонидов во главе египетской общины был Давид бен Иошуа, скончавшийся в 1415 году. Но вторую половину жизни он провел уже не в Египте, а в Сирии, где собрал знаменитую на все восточное Средиземноморье библиотеку. Помимо обширного собрания еврейской литературы, в ней были манускрипты почти всех крупных учителей суфизма, в том числе аль-Газали, Ибн Сины и Сухраварди. Труды последнего Давид обильно цитирует в своей книге, взаимозаменяя, по традиции предка, слова «суфий» и «хасид».

После его кончины живые контакты между миром суфиев и миром еврейской духовности постепенно сошли на нет, а вместе с этим из обычаев восточных евреев стали уходить суфийские практики. Но с другой стороны, уже совсем вскоре в иудаизме взошло солнце великого Аризаля и его каббалистической школы в Цфате, на которую не могло не оказать влияние учение суфиев. Тем более что в свои молодые годы Аризаль учился именно у мудрецов из еврейской общины Египта.

Примечательно, что следы еврейского суфизма обнаружились недавно на Балканах. Как оказалось, в македонском городе Битола, называемом прежде Манасти, еще двести лет назад по пятницам самые уважаемые евреи города традиционно посещали суфийскую обитель, а суфийские песнопения активно перенимались евреями для использования в синагоге.

Двадцатый же век подарил нам по меньшей мере двух еврейских мудрецов, знавших и любивших суфийское учение. Первым назову незаслуженно забытого раввина и ученого д-ра Ариэля Бен-Циона. Сын крупного раввина из Марокко, он учился и в каббалистической иешиве «Бейт-Эль» в Иерусалиме, и в нескольких европейских университетах, получив докторскую степень по истории в Берне. А в числе его трудов – работы, показывающие глубокую связь еврейской каббалистической книги «Зоар» и суфийского учения. К слову, д-р Бен-Цион играл большую роль в сионистском движении и в качестве посланника сионистских организаций исколесил множество стран, в основном – на Востоке. Он был великим идеалистом и верил, что евреи Востока, знающие арабский язык, смогут объяснить арабскому миру важность сионистского предприятия. Увы, пока этого не произошло.

Второй еврейский мудрец-суфий XX века – это раввин Залман Шехтер. Он даже основал новый орден «еврейских суфиев», существующий до сих пор. И он тоже верил в возможность мира.

Вероятно, в Египте в XIII веке евреев и суфиев объединило именно то, что и те, и другие были беженцами из Испании и Марокко, спасшиеся от распространившейся там тиранической формы ислама и находящие убежище в более толерантном Египте. Сейчас, когда фундаменталистский ислам во многих местах мира объявил войну и суфиям тоже – не оставляя, конечно же, своей глубинной ненависти к евреям и иудаизму, – не пришло ли время объединиться?