Внешние факторы стресса, в том числе стихийные бедствия или эпидемии, вынуждают людей мобилизовать ресурсы, чтобы справиться с ситуацией, касается это и социальных ресурсов. Обычно люди обращаются за поддержкой к ближайшим родственникам и друзьям, но во время пандемии COVID-19 они оказались изолированы со своими партнерами дома на многие недели, при этом тяжело однозначно предположить, как именно повлияет это на отношения партнеров.
Существующие исследования влияния внешнего стресса на удовлетворенность отношениями в основном базируются на работе с парами уже после пережитого кризиса и дают противоречивые выводы о том, положительно сказался этот опыт или отрицательно. Но в целом на то, как пара переживает кризисную ситуацию, влияют три параметра: демографические характеристики партнеров (социоэкономический статус, длительность отношений); негативные переживания во время внешнего стресса (например, разрушение уклада повседневной жизни) и то, как в это время развиваются отношения: конфликтуют ли партнеры или применяют копинг-стратегии, то есть стремятся бесконфликтно совладать с кризисом.
Ханна Уильямсон (Hannah Williamson) из Техасского университета в Остине решила исследовать влияние пандемии на отношения в паре, собрав данные несколько раз, чтобы отследить динамику. Для своего исследования Уильямсон привлекла участников через платформу Prolific, где нужно было зарегистрироваться и ответить на вопросы анкеты. Первый опрос проводился в декабре 2019 года, второй — в марте, когда в штатах было зарегистрировано самое большое количество случаев COVID-19 в мире, третий опрос был проведен в апреле 2020 года, когда количество случаев COVID-19 в США превысило миллион, и все штаты ввели ограничения на общественные мероприятия. В первоначальном опросе участвовало 1200 человек, но к третьему этапу из-за ряда факторов (указали неверные данные, не стали проходить опрос и тому подобное) их осталось 654. Они и составили итоговую выборку.
Автора интересовала динамика двух показателей: уровня удовлетворенности отношениями и атрибуции партнера, то есть приписывалось его поведение внутренним качествам человека либо влиянию внешних обстоятельств. Соответственно, независимыми переменными был статус отношений (встречаются, помолвлены, в браке), уровень образования партнеров, доход домохозяйства (были представлены бедные, богатые и средние по достатку семьи), длительность отношений, совместное, либо раздельное проживание и негативный опыт пандемии (например, разрушила ли она привычный уклад жизни).
Также изучался уровень того, насколько пары конфликтовали либо справлялись с кризисом при помощи копинг-стратегий. Этот уровень измерялся двумя разными опросниками с вопросами типа «Как думаете, насколько хорошо вы и ваш супруг работали вместе как одна команда?» или «Как часто вы злились на своего партнера?» с пятибалльной шкалой ответов, где 1 — очень хорошо / очень редко, 5 — очень плохо / очень часто.
Независимые переменные автор измеряла с помощью опросника Индекса удовлетворенности пар. Участникам предлагалось оценить глобальную удовлетворенность («у меня теплые и комфортные отношения с партнером»), по шестибальной шкале — чем выше балл, тем больше удовлетворенность. Вопросы были разбиты на четыре группы и результат суммировался. Наибольший балл — 25. Балл меньше 13,5 говорил о дистрессе в отношениях.
Чтобы оценить атрибуцию, участникам предлагали два негативных события, которые могут произойти в близких отношениях: «ваш партнер критикует то, что вы говорите» и «ваш партнер не обращает внимания на то, что вы говорите». Для каждого события участников попросили оценить свое согласие с каждым из шести вариантов ответа по семибалльной шкале (1 — категорически не согласен, 7 — полностью согласен).
У каждого вопроса было две подшкалы: причинно-следственной связи и атрибуции ответственности. Первая отражает, как человек оценивает локус, глобальность и стабильность причины негативного поведения партнера (то есть «причина, по которой мой партнер критиковал меня, вряд ли изменится»). Вторая подшкала отражает степень, до которой участники считают поведение своих партнеров преднамеренным, эгоистично мотивированным и заслуживающим порицания (то есть «мой партнер критиковал меня намеренно, а не случайно»). Чем выше был балл, тем больше была склонность приписывать поведение внутренней сущности партнера, а не внешним обстоятельствам.
Затем Уильямнсон подсчитала влияние различных факторов на удовлетворенность и атрибуцию партнера статистически. Как и ожидалось, от разнообразной в социально-экономическом смысле выборки, диапазон отношений оказался широким, но средний уровень удовлетворенности составил 15,48 пункта, что на два балла выше порогового значения дистресса в отношениях. Участники испытали умеренный стресс от пандемии. Их более всего беспокоило здоровье членов семьи (91 процент), чувство изолированности (77 процентов) и трудности с получением привычных продуктов (68 процентов).
Выяснилось, что удовлетворенность отношениями и оценка причинно-следственной связи во время пандемии существенно не изменились (p = 0,171). А вот объяснение поведения партнера через его внутренние качества значительно снизилось в среднем (p <0,001). Демографические переменные — доход, образование, статус взаимоотношений и остальное — не повлияли на удовлетворенность отношениями, оценку причинно-следственной связи или атрибуцию партнера. Уровень стресса от пандемии на это тоже не повлиял. Однако на эти параметры влияло, конфликтовали ли пары или стремились к копинг-стратегиям.
Так, среди людей, стремящихся решать проблемы в отношениях без конфликтов, удовлетворенность отношениями увеличивалась, а приписывание поведения партнера его внутренним характеристикам уменьшалось. В дисфункциональных парах, соответственно, удовлетворенность отношениями снижалась, а приписывание поведения партнера его внутренним характеристикам не менялось.
Таким образом, исследование показало, что пандемия не повлияла на удовлетворенность американцев отношениями, хотя могла бы, учитывая, как долго люди вынуждены были взаимодействовать друг с другом в замкнутом пространстве. При этом люди стали больше склонны приписывать дурное поведение партнера внешним причинам, то есть стали снисходительнее друг к другу. И это не зависело от финансовой обеспеченности, наличия детей, уровня образования партнеров и других характеристик. Однако, если в паре изначально был кризис, удовлетворенность от отношений во время пандемии снижалась, а партнеры не становились снисходительнее друг к другу.