Джон Салливан (John Sullivan), посол США в России в 2020 – 2022 годах, госсекретарь и заместитель госсекретаря США (2017 – 2019), почетный сотрудник Школы дипломатической службы Джорджтаунского университета (Distinguished Fellow, School of Foreign Service, Georgetown University), поделился с аудиторией вашингтонского центра Вудро Вильсона (Wilson Center) своими впечатлениями о начале полномасштабной российскойй войны против Украины.
«Год назад я был в своем кабинете в посольстве в Москве, и мы обсуждали новости – пытались, простите, их как-то «переварить» и осмыслить – о том, что Россия только что признала так называемые народные республики: донецкую и луганскую. Этот акт послужил предвестником «специальной военной операции», – вспоминает Джон Салливан на встрече экспертов 22 февраля 2023 года. – После общения с российскими лидерами у меня сложилось впечатление, что они в течение первых нескольких месяцев войны были в высшей степени уверены в своей способности легко справиться с Украиной. Их самоуверенность граничила с высокомерием», – вспоминает Салливан.
При этом Путин рассчитывал «разделаться с Украиной по дешевке», – считает бывший посол в Москве: «Он собрал гораздо меньше войск, чем можно было бы ожидать. Если нацистская Германия в 1940 году задействовала в нападении на Францию почти полтора миллиона солдат (Франция тогда была сопоставима по населению с нынешней Украиной), то у Путина в «спецоперации» было задействовано менее двухсот тысяч военнослужащих. Он думал, что многочисленные воинские формирования не нужны – так же точно думал и Гитлер в начале операции «Барбаросса»: что Советский Союз – это ветхая лачуга, и всё, что нужно сделать, чтобы она рухнула, так это выбить ногой дверь».
Источник путинской самонадеянности Джон Салливан видит в увлечениях диктатора псевдоисторическими теориями: «»Украина – это наша историческая вотчина, доставшаяся мне от царей: от Петра Великого, от Екатерины Великой. И я клянусь богом, на мне лежит миссия собрать русский народ на его русских землях» – так, видимо, думал Путин», – считает посол и неоднократно подчёркивает отрыв Путина от реальности, его психологическую зацикленность на собственном иллюзорном внутреннем мире.
Речь Путина на годовщину вторжения в Украину Джон Салливан сравнивает с речью Геббельса в феврале 1943 года, произнесенную последним сразу после поражения в Сталинграде. (Любопытно, что за несколько дней до своего выступления Путин как раз посещал Волгоград.) Смысл выступления идеолога фашизма – «тотальная война». Геббельс говорил о «тотальной мобилизация немецкого народа, чтобы дать отпор большевистской орде, идущей с востока. Такое же чувство остаётся и от выступления Путина. Он видит в России крепость, противостоящую Западу, – говорит Салливан. – Путин декларирует тотальную войну против Запада. Каждый экономический успех, каждый новый бизнес, каждая новая технология, научное открытие – это победа. Новая дорога, и даже новая школа или детский сад – это тоже победа. Все направлено на победу в священной войне, которая вызывает у Путина множество религиозных ассоциаций», – говорит Салливан.
Ещё хуже другое, считает посол: «Перед всеми, кто слушал или читал речь Путина, стоял важный вопрос: есть ли возможность договориться с Россией о прекращении войны, есть ли почва для переговоров? И я думаю, что речь Путина дала довольно выразительный ответ на этот вопрос, – с сожалением констатирует Салливан. – Путин весь сам внутри себя, полностью поглощён этой мессианской идеей… У Геббельса было тоже самое; и оно не сработало: Третий Рейх потерпел поражение. Для Путина не существует переговоров, нет компромиссов – он хочет только победу. Он по уши в плену у этой иллюзии», – считает бывший посол в Москве.
«Одним из важных последствий украинской войны становится то, что Россия больше не способна использовать свою победу в великой отечественной войне как источник для внутреннего единства, – добавляет Уильям Померанц (William Pomeranz), директор Института Кеннана (Kennan Institute) при центра Вудро Вильсона. – Раньше победа 1945 года была главным источником единения для советского народа на протяжении всей советской и постсоветской эпохи. Но теперь, из-за жестокостей, сотворённых в Украине, Россия уже не может сказать, что воинские преступления, совершённые ради аннексии территорий и установления иного глобального порядка, цементируют общество».
«Даже если бы война закончилась завтра, – продолжает Уильям Померанц, – она никуда не исчезнет, потому что помимо обеспечения мира и возвращения территорий, встанет вопрос о военных преступлениях России и ответственности за развязывание неспровоцированной и агрессивной войны. Война, которую ведёт Путин – империалистическая. Территориальная агрессия, аннексия территорий, которые Путин закрепил в Конституции, отрезали ему путь домой».
Столь разные исторические деятели, как Владимир Ленин и Михаил Горбачев объединены тем, что Путин оценивает их негативно, напоминает Уильям Померанц – по причине того, что при них Россия «утрачивала территории». «Это важный аспект путинских идеалов, того, что он считает величием – говорит Померанц. – Поэтому мы и наблюдаем войну на истощение ради территориальных приобретений, ради имперской реставрации».
Идеологи путинского режима «называют территориальную экспансию движущей силой империи, что и подтвердилось в ходе этой войны… В российских вузах готовится новый курс по основам российской государственности. Он включает в себя разговоры об «особом пути» России, русском патриотизме, России как «отдельной цивилизации», примате общего над индивидуальным и о «национальном единстве». Этот курс точно не будет более утверждать то, что Россия является одним из нескольких национальных государств в составе Российской Федерации, как это было в эпоху Бориса Ельцина», – с горечью замечает Уильям Померанц.
Олена Леннон (Olena Lennon), профессор политологии и национальной безопасности в университете Нью-Хейвен (Adjunct Professor of Political Science and National Security, University of New Haven) сосредоточилась на ещё одном аспекте, который роднит практику российской армии с военными преступниками гитлеровской Германии: «Йельская школа общественного здравоохранения (Yale School of Public Health) недавно опубликовала отчет, в котором задокументировано существование несколько лагерей перевоспитания и лагерей для усыновления на территориях, которые находятся под контролем России. Россия осуществляет торговлю детьми-сиротами с оккупированных территорий. По самым скромным подсчетам около шести тысяч украинских детей уже перевезены в Россию. Это добавляет пункт «геноцид» в меню российских воинских преступлений», – говорит Олена Леннон.
Эксперт сообщает, что «генеральная прокуратура Украины в настоящее время ведёт от шести до семи тысяч дел, и их число продолжает расти. Международные следователи и судебно-медицинские эксперты призваны помочь украинским следователям обеспечить беспристрастность этих расследований, поскольку война все ещё продолжается. Международный уголовный суд и украинская судебная система в настоящее время являются двумя единственными системными институтами, которые обладают юрисдикцией в отношении трёх видов преступлений: собственно военных преступлений, преступлений против человечности и геноцида».
«Но самое главное преступление – сама преступная агрессии, – подчёркивает Леннон. – По этой статье должны быть привлечены к ответственности лидеры и лица, принимающие решения о развязывании войны. В настоящее время не существует международного механизма их судебного преследования, – с озабоченностью констатирует эксперт, – потому что международное право фактически устанавливает иммунитет для иностранных глав государств от судебного преследования за рубежом».
Единственным путём правового преследования лидеров страны-агрессора может стать создание специального трибунала. «Есть два пути, по которым он может быть сформирован: это трибунал, сформированный решением группы стран-союзников, (ЕС обсуждает этот путь) или его санкционирование Организацией Объединенных Наций, – объясняет Олена Леннон. – В международном сообществе ведутся дебаты относительно того, как именно создать этот специальный трибунал». В любом случае человечество стоит на важном рубеже: обеспечения эффективного механизма, когда развязывание войны окончательно перестанет считаться для правителя доблестью, знаком какого-то «собирания земель», а останется всего лишь клеймом преступника.
Leave a Reply