Фотограф Дмитрий Юрьевич Муравский не нуждается в представлении. Фотокорреспондент, который длительное время находился в зоне АТО, согласился дать интервью интернет-изданию «Русский Еврей», буквально за несколько дней до отъезда. Интервью удалось записать по телефону. Дмитрий Юрьевич рассказал достаточно много интересных подробностей своей работы и немного биографии.
Как оказалось, фотография для Дмитрия Муравского прежде всего — хобби, увлечение всей жизни, требующее концентрации и профессионализма, достигаемого опытом. А опыт у фотографа большой, и не только в рамках увлечения, но и жизни, а также армейского быта. После Илловайской трагедии Дмитрий Муравский, возвращаясь в течении года, множество раз в зону АТО, где его снимки стали образцом военного репортажа, не брал в руки камеру. Сразу же, с первых минут интервью, приятный и уверенный голос военного фотожурналиста завоевал расположение нашей редакции. Разговор получился содержательный и по-существу. Фотографии Дмитрия Муравского из зоны АТО чем-то напоминают работу авторов-фронтовиков «окопного романа», прозаиков быта на фронте. Что-то у нас, как и у нашего гостя, осталось за кадром в этом интервью. Возможно харизма, которую можно оценить только при личной встрече, а также грустные глаза, сочетающиеся с приветливой улыбкой. На вопрос:«О чем вы мечтаете?», Дмитрий сразу же ответил: «О Мире, а все остальное уже – со временем».
1. Здравствуйте Дмитрий Юрьевич. Нам очень приятно воспользоваться удачной возможностью и взять у Вас интервью. Сразу же первый, достаточно распространенный вопрос: когда Вы увлеклись фотографией? Что подтолкнуло к этому?
— Фотографией я увлекся еще в школе, затем увлечение продолжилось в армии и после нее. Более профессионально для армии я начал снимать лет 6 назад.
2. Вы больше любите цветные или черно-белые фотографии?
— Вы знаете, нельзя сказать однозначно – у меня есть большая серия черно-белых фотографий и я их очень ценю, потому что это… не военные, скажем так, фотографии. Я начал снимать в черно-белом цвете несколько лет назад. Когда я начинал работать в АТО в 2014 году, я выставлял фотоаппарат таким образом, чтобы снимать черно-белые фото. Дело в том, что это удобно, когда снимаешь в ч/б и сразу видишь, что получается. А цветные в АТО я начал снимать где-то год назад. Дело в том, что после августа, после Илловайска, я фотоаппарат закинул на некоторое время из-за психологического стресса. А в прошлом году, где-то с пол года, я начал пробовать фотографировать снова и, в итоге, загорелся опять.
3. Как относится к вашей работе семья? Родные, близкие — принимают участие?
— Это — не работа, это — хобби. Дело в том, что у меня есть свой бизнес и я управляю несколькими компаниями. А что касается фотографий – семья относится в целом положительно, а вот в плане поездок в зону АТО, они конечно же сильно переживают. Через некоторое время увидев результаты того, что я делаю, меня поддержали полностью. Дети гордятся – ну собственно, по-большому счету для них мы это и делаем.
4. Вы стали популярны благодаря репортажной съемке, но вероятно есть что-то еще? Портреты, пейзажи?
— Вы знаете – нет. Портреты я пробовал снимать, но я увидел, как снимают портреты, и понял, что очень далек от того, чтобы снимать так. Но пробую, пытаюсь для себя. Портрет это не мое, пейзаж — тем более. То, что я снимаю сейчас и ранее для себя, это, как правило, репортажи с использованием длиннофокусного объектива. Вы стараетесь как возможно дальше удалиться от объекта съемки, пытаясь не входить в пространство того человека, которого вы снимаете. Потому, что появление фотографа в личном пространстве объекта съемки влияет так, что он сразу меняет картинку, принимает позу, волнуется. Поэтому я часто стараюсь снимать навскидку – как стрелок на стрельбах по летящей мишени. Это позволило мне найти постепенно несколько интересных методов съемки во время поездок за границей. Позднее у меня собралась целая коллекция таких набросков. Это та практика, которую я позже использовал в АТО. Это приобретенный опыт.
5. Военная тематика появилась с момента агрессии России против Украины или ранее?
— Немного не так. Я примерно лет шесть назад начал плотно работать с военными. В частности речь шла о ВВС. Дело в том, что я уже на протяжении 21 года летчик-спортсмен. Я летаю на спортивных самолетах достаточно активно, имею много сотен вылетов и это дало возможность профессионально сотрудничать с украинскими военными. Дело в том, что снимать на борту летящего самолета очень не просто. И если вы посадите очень хорошего «сухопутного» фотографа в самолет, я очень сомневаюсь, что он сможет выполнить работу – там все совсем по-другому. Ведь это не просто самолеты, это боевые реактивные самолеты, где все происходит очень быстро и вы часто должны понимать, что происходит еще до того, как это произойдет, работать на опережение действий пилота. Я сам, должен признать, некоторое время вынужден был адаптироваться к такой съемке. Тело передает вам определенные сигналы о том, что происходит, а вы одновременно адаптируетесь к объектам съемки, соблюдая при этом правила безопасности в полете. Это достаточно сложно. Вы должны как пилот понимать основные параметры полета, фиксировать изменение дистанций, оценивать безопасность внутри и снаружи кабины. Особенно когда речь идет о съемке боевого применения. Наверное это самый сложный вид съемки, который я когда-либо делал. Потому, что когда самолет идет на боевое применение, то режимы становятся предельными. Самолет очень сильно трясет в такие моменты, возникают высокие перегрузки, что приводит иногда к выходу из строя обычной фотоаппаратуры. Объектив приходится ремонтировать буквально через несколько таких полетов. Но это самый интересный вид съемки, поскольку от оператора требуется полная концентрация, все его навыки и опыт. После каждого такого полёта это — мокрая спина и минус пару килограмм веса.
6. Военный быт – как он отражается на фотографе? Меняется ли восприятие реальности? Как перестраиваетесь, когда возвращаетесь «на гражданку»?
— Наверное есть несколько аспектов этого вопроса. В целом военный быт мне знаком. Я служил срочную в 1986-88 годах, был несколько месяцев в Афганистане, и как таковой, военный быт не требует от меня большой перестройки. Таким образом, период АТО в 2014-2016 году в плане быта для меня не был особенным и не требовал времени на подготовку. Конечно, одно дело, когда вы живёте и работаете, где-то в глубине АТО, где спокойно, и совершенно другое дело — это страх, который возникает, когда вы на передовых позициях, попадаете под обстрелы. То есть, когда возникают частые кризисные моменты и интенсивно вырабатывается адреналин, естественно возникает посткризисный синдром. Если вы в такой кризисной ситуации находитесь от нескольких дней до одной недели — это одно и совсем другое дело — когда больше двух недель. Здесь стоит упомянуть, что приходилось даже изучать зарубежный опыт такого выхода.
7. Война и дети – очень сложная и болезненная тема, но у вас снимки, тем не менее, получаются достаточно оптимистичными. Скажите – сложно даются такие фото, особенно, когда есть понимание, что война для этих детей все еще продолжается?
— Вы знаете, мне наверное проще, потому, что я смотрю на всех этих детей глазами родителя. У меня самого трое детей. Вы знаете, сначала я старался не затрагивать эту тему, но потом понял, что это не правильно, поскольку — это часть нашей миссии там. Я проводил параллели с Афганистаном, обнаруживая схожие моменты. Проводя большое количество бесед с местным населением и, в том числе с детьми, мы понимаем, что война идет в первую очередь за их ум, за их восприятие происходящего, за их независимость. За то, какие выводы они будут делать впоследствии. Многие взрослые в значительной степени для нас, как Украины, потеряны, но дети — это наша надежда для будущего Донбасса. И мы старались проявлять о них максимальную заботу, чтобы они получали всё необходимое . А не воспитывались с помощью телевизора, тем более с помощью телевизора, который транслируют там. К сожалению, это довольно больная тема, но мы должны на личном примере их воспитывать.
(кликните, чтобы увеличить фото)
8. А есть ли у вас какая-то задумка, которую вы пока не можете воплотить, но хотели бы.
— Есть, и наверное, есть немало. Есть идеи новых техник съемки, которые на сегодняшний день практически не освоены и хочется их реализовать. Есть интересная технология, которую я сейчас отрабатываю, но она требует достаточно много времени и когда получится что-то интересное, я обязательно покажу. Но я не хочу загадывать, пока не получил качественные результаты.
9.Интересная особенность Ваших фото – вы удачно ловите моменты, которые занимают доли секунды. Например снаряд, вылетающий из ствола орудия.
— Это как раз не так сложно. В этих фотографиях есть элемент отработанной техники съемки. Например поймать контур ракеты, которая за долю секунды сходит с консоли самолёта, очень сложно, однако имеется отработанная техника подобной съемки. Это,— в том числе, и работа на упреждение, когда фотограф реагирует на команду по радио или движение руки и, даже, пальца бойца, делающего выстрел. Но здесь нужно работать не только на упреждение — также играет роль скорость работы объектива и камеры, с которой она делает снимки и параметров: как правило, это 5-6 снимков в секунду. Скорость полета снаряда не такая высокая, чтобы его не снять и когда вы имеете определенный опыт, вы просто ставите пуск с упреждением – например на руку того парня, который дергает спуск затвора орудия, и вероятность попасть на вылетающий снаряд высока. Либо увеличить количество дублей, сделав два-три дубля, если позволяет ситуация. Конечно же, при съёмке в постоянно меняющихся обстоятельствах играет роль опыт – это примерно как стрельба навскидку – я уже говорил об этом. Когда вы, как спортивный стрелок, ловите в прицеле вылетающие мишени и поймав, плавно жмёте на спуск. Я когда-то занимался спортивной стрельбой достаточно успешно. Это какие-то похожие вещи – нужно следить за объектом, задержать дыхание и так далее. Это то же самое, что я делал когда-то в поездках или во время съемок пролетающих рядом самолётов при высоких угловых скоростях. Ну, конечно же, необходимо отснять серию, а затем кропотливо отобрать удачные кадры. И еще есть у охотников такое выражение «чуйка» — ощущение, того, что вы точно знаете, что сейчас произойдёт. Длительное пребывние в АТО вырабатывает это, наверное, уже на уровне инстинктов.
(кликните, чтобы увеличить фото)
10. Есть ли у вас любимые места для съемок?
— Любимое место – да, есть. Если говорить конкретно про мое место, это кабина самолета, когда все запускается перед взлётом. Когда я уже пристегнут, все эти звуки, подготовка к взлету. Это как ощущение охотника, который готовится: одевает сапоги, берет ружье, если вы понимаете…
(кликните, чтобы увеличить фото)
11. О чем вы мечтаете?
— О чем? О мире – чтобы был мир. Мир в первую очередь для наших детей, мир в нашей стране. Это — главное, а все остальное уже – со временем.
интервью записал Виталий Рождаев.
(с) Русский еврей.