В течение всей весны и лета 1963 года руководители США и Израиля – президент Джон Ф. Кеннеди и премьер-министр Давид Бен-Гурион, а затем сменивший его Леви Эшколь, — оказались участниками сражения, чьей ставкой стала израильская ядерная программа. Население двух стран не заметило накала этого сражения, и лишь немногие высокопоставленные чиновники по обе стороны океана знали о серьезности всей ситуации.
В Израиле знающие люди оценивали происходящее, как тенденцию к глубокому кризису, как сказал четверть века назад одному из авторов (Авнеру Коэну) этой публикации профессор Юваль Неэман, военный и государственный деятель и ученый-физик. В частности, он напомнил, что Эшколь и его единомышленники расценивали позицию Кеннеди, как своего рода ультиматум Израилю. По словам Неэмана, тогдашний командующий ВВС Израиля, генерал-майор Дан Толковски всерьез опасался, что Кеннеди отправит воздушно-десантные войска США в Димону, где располагается израильский ядерный комплекс.
Таким образом, на карту было поставлено ядерное будущее страны. С одной стороны, Кеннеди, который был тверд в своем убеждении о недопустимости распространения ядерного оружия, выказывал решимость сделать все возможное, чтобы не дать возможность Израилю развивать свою ядерную программу, а, с другой, Бен-Гурион и позже Эшколь в равной степени были полны решимости завершить проект в Димоне.
Для израильских лидеров ядерный потенциал был страховым полисом от грозящих стране неприятностей.
Ранее на веб-сайте госархива было опубликовано содержимое почти пятидесяти американских документов из американских архивов, которые впервые раскрывают весь масштаб этой секретной американо-израильской конфронтации. Публикация включает не только обмен сообщениями между лидерами, — Кеннеди, Бен-Гурионом и Эшколем — но и многие связанные с ними американские документы, некоторые из которых были рассекречены и стали доступны только в последние месяцы.
Осенью 1960 года, вскоре после избрания Кеннеди, уходящая администрация Эйзенхауэра впервые узнала о реакторе в Димоне, который Израиль и Франция начали тайно строить в 1958 году. ЦРУ предало гласности специальную оценку национальной разведки (NIE) по поводу димонского проекта, заметив, в частности, что «производство плутония для ядерного оружия можно считать одной из основных целей предпринимаемых усилий по реализации проекта». Кроме того, исходя из вышеупомянутой оценки, следует, что если Израиль сумеет заполучить ядерное оружие, это вызовет «смятение» в арабском мире, который обвинит США и Францию, что они поддержали проект в Димоне.
10-15 ядерных боеголовок
На брифинге в Белом доме 19 января 1961 года, накануне инаугурации, Кеннеди поинтересовался, какие страны рассматривают возможность обладания атомной бомбой. «Израиль и Индия», — ответил ему тогдашний госсекретарь США Кристан Гертер, добавив, что недавно введенный в строй реактор «Димона» может произвести девяносто килограммов обогащенного плутония к 1963 году, что хватит для 10-15 ядерных боеголовок. Гертер обратился к Кеннеди с просьбой – добиться инспекционной поездки в Димону, прежде чем Израиль станет первой страной на Ближнем Востоке, владеющей ядерным оружием.
Несмотря на то, что с самого начала Кеннеди пришлось решать множество сложных проблем, — от планов ЦРУ по вторжению на Кубу до кризиса в Лаосе, — через несколько дней после вступления в должность он обратился к Бен-Гуриону, призвав последнего согласиться с визитом американцев в Димону, настаивая на том, что этот визит должен стать обязательным условием прочных дипломатических отношений между двумя странами. В свою очередь, Бен-Гурион искусно тянул с ответом, ссылаясь на кризис в правительстве.
К апрелю 1961 года, когда Бен-Гурион ушел в отставку с поста премьер-министра в знак протеста против поведения своих коллег по «делу Лавона», а страной управлял временный правительственный кабинет, посол Израиля в Вашингтоне Авраам Харман заявил администрации Белого дома, что Израиль согласен на инспекционный визит американской делегации.
20 мая двое ученых из Комиссии по атомной энергии (AEC), — У. М. Стейблер и Дж. В. Кроуч-младший, — посетили секретный объект. Руководство реактора объяснило им, что технологическое обоснование проекта заключается в наработке опыта по созданию и эксплуатации ядерных реакторов, которые в будущем могут быть использованы в мирных целях для производства электроэнергии.
Из документов, опубликованных американцами, известно, что команда AEC была «удовлетворена тем, что от них ничего не скрыли и что реактор соответствует масштабу и мирному характеру, описанному ранее». Этот визит заложил основу для встречи Бен-Гуриона и Кеннеди в Нью-Йорке 31 мая 1961 года.
Обоснование, которое Бен-Гурион представил Кеннеди во время этой встречи в отеле Waldorf Astoria, соответствовало тому, что команда управленцев в Димоне поведала американским ученым: ядерный проект носил мирный характер — речь шла об энергии и развитии. Тем не менее, рассказ израильского лидера оставлял определенное место для будущего маневра, обозначенного всего лишь несколькими словами: «В настоящее время единственная цель – это мир… Но посмотрим, как будут развиваться события на Ближнем Востоке. Это от нас не зависит».
«Мирный ядерный проект»
Встреча с Бен-Гурионом на какое-то время сняла напряжение в двусторонних отношениях, но не устранила давние подозрения американской стороны. Начиная с июня 1962 года, американцы вновь пытались наведаться в Димону. Однако лишь спустя несколько месяцев, после неоднократных запросов, 26 сентября 1962 года такой визит, наконец, состоялся.
До недавнего времени особые подробности этого второго визита в Димону не разглашались, за исключением того, что тогдашний американский посол США в Израиле констатировал, что само пребывание американских гостей на реакторе ограничилось… сорока пятью минутами. Недавно появившиеся в сети документы проливают некоторый свет на столь странный визит. А ключевой, пожалуй, можно считать датированную 27 декабря 1962 года записку заместителя директора Бюро по делам Ближнего Востока Роджера Дэвиса помощнику госсекретаря Филиппу Тэлботу. Именно в этой записке подробно описывается история второго визита: из нее следует, что израильтяне как-то очень хитро построили встречу с американской делегацией, отправив ее вначале на незапланированную поездку на Мертвое море, а затем — сразу по возвращению в гостиницу, не дав передохнуть, отвезли, как им было сказано, в Димону, где объявили, что у них всего сорок минут на инспекцию. Ошеломленные гости в своем докладе утверждали, что, хотя у них не было времени, чтобы
осмотреть всю установку и побывать в соседних зданиях, с определенной долей допущения они могут сказать: работа установки носит исследовательский характер.
Через несколько недель после второго визита, как раз когда начался октябрьский ракетный кризис на Кубе, госдепартамент, что называется «под сурдинку», проинформировал правительства отдельных стран, что сооружение атомного реактора в Димоне следует считать мирным ядерным проектом.
Однако сами американцы были далеки от успокоения, и к концу января 1963 года Кеннеди получил новый отчет Национальной разведки под названием «Арабо-израильская проблема», где указывалось, в частности, на вполне милитаристский характер реактора в Димоне. Что касается ядерного потенциала Израиля, то в NIE пришли к выводу, что установка будет введена в эксплуатацию в том же году, а к следующему 1964 году, «если она станет работать на максимальной мощности для производства обогащенного плутония, то сможет изготовить достаточное количество для производства одной или двух ядерных боеголовок в год».
Комментируя оценку разведки, представитель Совета национальной безопасности США Роберт Комер предположил, что Израиль «попытается произвести ядерное оружие в ближайшие несколько лет и сможет иметь ограниченные возможности его производства к 1967-1968 годам».
Если бросить взгляд назад, следует сказать, что именно эта оценка оказалась наиболее верной.
Неформальные проверки реактора
25 марта 1963 года президент Кеннеди и директор ЦРУ Джон А. Маккоун обсудили ядерную программу Израиля. По словам Маккоуна, Кеннеди поднял «вопрос о реализации Израилем ядерного потенциала», а сам Маккоун ознакомил президента с оценкой ожидаемых негативных последствий, которые этот потенциал может повлечь за собой.
Как утверждал Маккоун, Кеннеди поручил советнику по национальной безопасности Мак-Джорджу Банди ввести в дело госсекретаря Дина Раска в сотрудничестве с директором ЦРУ и председателем AEC, чтобы выработать соответствующие предложения с целью «определения какого-либо формата международных или двусторонних гарантий США для защиты от упомянутых непредвиденных обстоятельств». Это также означало, что «следующая неформальная проверка израильского реакторного комплекса должна быть проведена незамедлительно и с максимальной тщательностью».
Буквально в течение нескольких дней просьба президента обрела дипломатические очертания: 2 апреля посол США в Израиле встретился с премьер-министром Бен-Гурионом и представил ему предложение американской стороны – дать «согласие на полугодовые визиты в Димону (американцы назвали их «инспекционными визитами» — прим. авторов) квалифицированных американских специалистов, возможно, в мае и в ноябре, с полным доступом ко всем деталям и инструментам на объекте».
Письмо Бен-Гуриона — Кеннеди
Бен-Гурион, по-видимому, застигнутый врасплох, сказал, что проблему придется отложить до праздника Песах, который в том году заканчивался 15 апреля. Кроме того, два дня спустя помощник госсекретаря Тэлбот вызвал посла Израиля Хармана в госдепартамент и вручил ему дипломатическую ноту по поводу инспекций.
Это послание Бен-Гуриону стало первым залпом, сигнализирующим о самой жесткой американо-израильской конфронтации по поводу израильской ядерной программы.
Однако Бен-Гурион решил избежать конфронтации и уклониться от ядерной проблемы, пытаясь убедить Кеннеди задуматься об общей угрозе безопасности Израиля. Премьер-министру нужно было поменять тему разговора с конкретного требования Кеннеди о полугодичных визитах американцев в Димону на более широкую и неотложную дискуссию об общем стратегическом положении Израиля. Но как это сделать? Как уклониться от требования Кеннеди?
И тут появился повод. 17 апреля 1963 года Египет, Сирия и Ирак подписали прокламацию Федерации арабских республик, призывая к военному союзу с целью «освобождения Палестины». Эта риторика отнюдь не была новой для того времени, и неясно, в самом ли деле Бен-Гурион углядел в данном призыве угрозу существованию Израиля. Тем не менее, это стало для него прекрасным поводом сменить тему, и 26 апреля он написал письмо Кеннеди на семи страницах, уделив основное внимание вопросам безопасности Израиля в самом широком смысле этого слова, а также проблеме региональной стабильности.
Утверждая, что Израиль столкнулся с беспрецедентной угрозой, Бен-Гурион ссылался на призрак «еще одной Катастрофы» и настаивал, что безопасность Израиля должна защищаться совместными внешними гарантиями безопасности, которые должны подкрепить США и Советский Союз.
Почему Бен-Гурион сделал такое фантастическое и нереальное предложение в это время? Вероятно, пытался предоставить США негласное обоснование истинной цели реактора в Димоне без явного указания на это и без прямого опровержения или отклонения требований Кеннеди. Но Кеннеди не собирался отступать.
Отставка Бен-Гуриона
Переписка двух лидеров становилась все более ожесточенной, хотя и не лишенной обязательных экивоков; кроме того, в значительной степени интенсифицировалась дипломатическая пикировка, включая приглашение послов на ковер то в США, то в Израиле. И, разумеется, все это время разговор вертелся вокруг Димоны.
И в самый драматический момент этого этапа истории с реактором, когда, казалось, события достигли кульминации, 15 июня Бен-Гурион внезапно ушел в отставку. А через десять дней его сменил на посту Леви Эшколь. И тотчас ему, как новому главе правительство, было передано письмо Джона Кеннеди.
Как свидетельствовал уже упоминавшийся Неэман, Эшколь и его советники, ознакомившись с посланием президента США, поняли, что речь идет о настоящем ультиматуме и серьезном кризисе в отношениях с американцами.
Ошеломленный Эшколь в своем первом обращении к Кеннеди, датированном 17 июля, попросил больше времени для изучения предмета и проведения соответствующих консультаций. Встретившись с послом США в Израиле, он подчеркнул, что надеется на укрепление американо-израильской дружбы, но отметил, что в то же время «Израиль сделает то, что должен был сделать для укрепления национальной безопасности и защиты своих суверенных прав».
19 августа, после шести недель консультаций, в ходе которых было подготовлено не менее восьми различных вариантов послания, Эшколь вручил американскому послу свой письменный ответ на требования Кеннеди. Там говорилось, в частности, что, как и заверял американцев Бен Гурион, цель сооружения реактора носит исключительной мирный характер. Кроме того, подчеркнул Эшколь, учитывая особые отношения между двумя странами, он дает «добро» на регулярные инспекционные визиты американцев в Димону; первая из таких инспекций, по мнению Эшколя, могла состояться в конце 1963 года: к тому времени, как говорилось в тексте письма, «французская группа передаст нам реактор, и можно будет проводить общие испытания, а также измерения физических параметров при нулевой мощности».
При этом Эшколь проигнорировал требование Кеннеди уточнить расписание инспекционных визитов, отделавшись расплывчатым объяснением, из которого следовало, что об этом стороны будут договариваться позже.
После некоторых проволочек, вызванных объективными и субъективными обстоятельствами, первый, — вслед за письмом Эшколя, — визит американцев в Димону состоялся в середине января 1964 года, через два месяца после убийства Кеннеди.
Гостей уверили, что реактор вошел в строй буквально несколько дней назад, но это выглядело лукавством. Через несколько лет Израиль признал, что реактор в Димоне, на самом деле, заработал в середине 1963 года, как и предполагала администрация Кеннеди.
Вопрос о возможной переработке Израилем плутония продолжал мешать разведке США в течение всех 60-х годов. Никто не был уверен, есть ли уже у Израиля секретные мощности по переработке или он их еще не смонтировал.
Сегодня, оглядываясь назад, анализируя обмен посланиями между Кеннеди и Бен-Гурионом, а затем Эшколем, понимаешь, какой кульминации достигла напряженность в отношениях между двумя странами, когда каждая из сторон отстаивала свою точку зрения, руководствуясь собственными амбициями и интересами.
Израильские лидеры добились того, что требование Кеннеди два раза в год посещать Димону так и не было выполнено. Сменивший его на посту Линдон Б.Джонсон поднимал этот вопрос, общаясь с Эшколем, но никогда не давил на него так, как это делал Кеннеди.
В итоге конфронтация между президентом Кеннеди и двумя премьер-министрами Израиля привела к шести американским инспекциям ядерного комплекса в Димоне, то есть, с периодичностью один раз в год — между 1964 и 1969 годами.
Эти инспекции никогда не проводились в соответствие с теми условиями, которые указал Кеннеди в своих письмах.
Хотя преемник Кеннеди оставался привержен делу нераспространения ядерного оружия и поддерживал американские инспекционные визиты в Димону, он гораздо меньше беспокоился о том, чтобы держать израильтян «в узде» на условиях Кеннеди.
Оглядываясь назад, можно смело сказать, что изменение ситуации помогло спасти израильскую ядерную программу.
Авнер Коэн, Уильям Берр «ХаАрец»,
Leave a Reply