Кремль цепляется за «тайный разговор» Качинского перед Смоленской катастрофой

Российская прокуратура попросила у польских коллег предоставить ключевую улику в деле о смоленской авиакатастрофе, в результате которой погиб президент Польши Лех Качиньский. Польша ответила: ее физически не существует. Но один человек говорит, что ее видел.

Речь идет о записи разговора Качиньского с его братом Ярославом, который якобы состоялся по спутниковой связи незадолго до крушения самолета в Смоленске. Проблема состоит в том, что само существование этой записи официальная Варшава отрицает.

Би-би-си разбирается, почему о разговоре братьев Качиньских зашла речь именно сейчас, насколько его содержание важно для установления истины о смоленской катастрофе и зачем его запись нужна российским следователям.

Диалог прокуратур

В среду генеральная прокуратура России направила польским коллегам запрос о правовой помощи по делу о крушении самолета Леха Качиньского, которое произошло под Смоленском 10 апреля 2010 года. Официальный представитель прокуратуры Андрей Иванов объяснил, что речь идет о предоставлении российским следователям записи разговора братьев Качинских незадолго до катастрофы.

О том, что такая запись существует и она включена в материалы польского уголовного дела, российские прокуроры узнали из польской прессы. В начале ноября о ней изданию Gazeta Wyborcza рассказал бывший судья Войцех Лончевский.

«Если бы общественность узнала содержание разговора братьев Качиньских, с записью которого я ознакомлен из совершенно секретных документов, то я уверен, что она бы совершенно иначе оценила происходившее после 10 апреля 2010 года», — заявил Лончевский.

Польская прокуратура дала ответ россиянам уже через несколько часов. «В материалах дела [об авиакатастрофе], которое ведет государственная прокуратура, нет ни записи, ни стенограммы этого разговора», — заявила изданию Onet.pl пресс-секретарь прокуратуры Эва Бялик.

Отдельно Бялик обратила внимание журналистов на то, что источником информации о существовании записи был Войцех Лончевский, к которому у польских правоохранительных органов есть претензии. «Давайте не будем забывать, что это лицо, которому краковская региональная прокуратура выдвинула серьезные обвинения. Речь идет о даче ложных показаний и о заведомо ложном сообщении о преступлении», — сказала она.

Смоленская катастрофа

Авиакатастрофа, которая произошла утром 10 апреля 2010 года возле Смоленска, унесла жизнь президента Леха Качиньского и еще 95 человек. Среди погибших было практически все высшее командование польских вооруженных сил, члены правительства, депутаты парламента, глава национального банка. Фактически в одночасье Польша лишилась значимой части своей элиты.

Расследование, проведенное Международным авиационным комитетом СНГ, показало, что причиной катастрофы стали неправильные действия экипажа президентского борта, который принял решение о посадке, несмотря на плохую видимость.

Первый отчет о причинах катастрофы, выполненный польскими специалистами, в целом повторял выводы МАК, однако указывал и на ошибки диспетчеров смоленского аэропорта и его недостаточное техническое оснащение.

В 2015 году в Польше сменилась власть и брат-близнец погибшего президента Ярослав Качиньский стал одним из самых влиятельных людей в государстве. Предыдущий отчет польских экспертов был аннулирован, а результаты продолжающегося с тех пор нового расследования до сих пор не опубликованы. В 2018 году министр обороны Польши Антоний Мацеревич, курирующий это следствие, заявил, что причиной катастрофы были два взрыва на борту президентского лайнера.

Польские и российские эксперты, принимавшие участие в расследовании катастрофы ранее, раскритиковали выводы Мацеревича, а президент России Владимир Путин назвал их «блефом, чушью и несуразицей».

Одной из причин, приведших к катастрофе, по мнению специалистов Международного авиационного комитета СНГ, было психологическое давление на капитана самолета, которое якобы оказывал на него главнокомандующий ВВС Польши Анджей Бласик. Согласно выводам экспертов, в момент катастрофы он находился в кабине пилотов и мог настаивать на посадке в Смоленске любой ценой.

Таинственный звонок

И тут самое время упомянуть о версии причин крушения, популярной в польских журналистских и политических кругах. Дело в том, что катастрофа произошла за полгода до плановой даты президентских выборов в Польше. Соцопросы показывали, что шансов на победу у действующего президента было немного: в первом туре выборов за него были готовы проголосовать около 20% избирателей, второй он без шансов проигрывал своему сопернику Брониславу Коморовскому.

Однако Лех Качиньский не терял надежды на успех. Считается, что именно в деревне Катынь под Смоленском — сакральном для поляков месте расстрела тысяч польских офицеров в 1940 году — в прямом эфире всех общенациональных телеканалов он должен был официально объявить о своем походе в президенты. Это должно было стать сильным, символичным стартом, на котором впоследствии строилась бы вся кампания кандидата.

Поэтому приземлиться в Смоленске вовремя для Качиньского якобы было принципиально важно с политтехнологической точки зрения.

Версия, о которой полушепотом говорят в варшавских кулуарах, гласит, что на подлете к Смоленску Лех Качиньский узнал от экипажа самолета, что густой туман над аэропортом не позволяет президентскому борту осуществить посадку. В этот момент он якобы позвонил своему оставшемуся в Варшаве брату-близнецу, который считался мозговым центром его кампании, и поделился с ним этой информацией. Ярослав Качиньский якобы заявил: сесть в Смоленске вовремя нужно любой ценой. Согласно этой версии, цена оказалась слишком высокой.

Говорить об этой теории вслух в Варшаве не принято — по крайней мере, действующим политикам.

«Ярослав Качиньский отдал приказ, он приказал приземляться — и этим привел к авиакатастрофе 10 апреля 2010 года», — несколько лет назад написал в «Фейсбуке» бывший президент Польши Лех Валенса.

Качиньский подал на Валенсу в суд и выиграл это дело: Валенсе предписали публично извиниться за свои слова. Тот отказывается это делать и утверждает, что дойдет до Европейского суда по правам человека.

«Конечно, во время разговора братьев (Качиньских) обсуждался вопрос посадки в тумане. Конечно, Ярослав Качиньский не отговаривал брата приземляться, потому что президент бы его послушал. Ярослав будет осознавать это до конца жизни. Отсюда и отчаянные попытки прикрыть это теорией о покушении», — написал в декабре 2018 года в «Твиттере» бывший министр иностранных дел Польши Дариуш Росати.

После волны возмущения сторонников Качиньского Росати изменил текст своего твита, поменяв слова «конечно» на «мне кажется».

Тем не менее, если бы оказалось, что версия о том, что Ярослав Качиньский настаивал на посадке президентского самолета в Смоленске, правдива, то пришлось бы признать, что он несет часть ответственности за смоленскую катастрофу. И это не только позволило бы по-новому посмотреть на причины, приведшие к крушению президентского самолета, но и разрушило бы «миф о Смоленске», который и сегодня сильно влияет на польское общество.

А еще — весьма вероятно имело бы сильнейшие внутриполитические последствия для Польши.

Ярослав Качиньский формально занимает скромный пост вице-премьера, но реально является одним из самых могущественных людей в Польше, главой правящей партии «Право и справедливость». Его приход к власти пять лет назад в немалой степени произошел благодаря обещаниям открыть обществу «всю правду о смоленской катастрофе». Если бы оказалось, что Качиньский все эти годы знал эту правду, более того, был ее частью, это могло бы сильно ударить по политическим позициям и его, и правящей партии в целом.

Сам Ярослав Качиньский не отрицает: брат действительно звонил ему с борта президентского самолета на подлете к Смоленску. Но, подчеркивает он, короткий разговор касался исключительно состояния здоровья их больной матери и происходил, еще когда его брат не знал о погодных условиях в аэропорту. Правда это или нет, доподлинно не известно. До последнего времени считалось, что никаких свидетельств о содержании этого разговора нет, хотя время от времени польские комментаторы допускали, что его могли записать то ли русские, то ли американцы. Но все изменилось после интервью Войцеха Лончевского.

Кто такой судья Лончевский

Еще несколько лет назад судья одного из районных судов Варшавы Войцех Лончевский был одним из самых известных судей Польши. И, утверждают польские СМИ, одним из злейших врагов действующей власти.

Все из-за того, что в 2015 году Лончевский приговорил к трем годам лишения свободы за превышение полномочий Мариуша Каминьского — одного из самых влиятельных представителей правящей партии, бывшего главу Центрального антикоррупционного бюро Польши. Каминьского немедленно помиловал президент Анджей Дуда, сейчас он занимает пост министра внутренних дел и координатора спецслужб Польши.

После этого, по словам Лончевского, он начал получать угрозы и сделанные на улице фотографии, на которых его голова находилась в прицеле снайпера. Анонимные блогеры копались в личной жизни Лончевского и его жены, а однажды в квартиру судьи принялась ломиться проститутка, громко доказывавшая соседям, что «раз человек заказал секс, значит, он должен ее пустить».

В феврале 2016 года Лончевский обратился в прокуратуру: по его словам, неизвестные ему лица получили доступ к «Твиттеру», который он вел под вымышленной фамилией, и от его имени переписывались с другими пользователями соцсетей.

Вскоре после этого малоизвестная Warszawska Gazeta опубликовала скриншоты переписки между неким Мареком Матусяком и человеком, выдававшим себя за Томаша Лиса — главного редактора польского Newsweek, одного из самых известных журналистов Польши и убежденного критика действующей власти.

В переписке Матусяк утверждает, что на самом деле он — судья Лончевский и обсуждает с «Лисом», как именно стоит действовать, чтобы как можно сильнее ослабить власть. В какой-то момент «Матусяк», желая убедить «Лиса», что он — действительно тот, за кого себя выдает, посылает ему селфи Лончевского в растянутой футболке. Собеседники договариваются о встрече недалеко от дома судьи. «Лис» в условленное место, разумеется, не приходит, а вот Лончевского журналисты там видят — позже судья объяснит, что пришел к условленному дому забрать книгу для приятеля.

Если бы оказалось, что судья, приговоривший могущественного политика из правительственного лагеря, в свободное от работы время обсуждает тактику борьбы против власти с оппозиционно настроенным журналистом, это могло бы не лучшим образом повлиять на карьеру Лончевского.

Прокуратура, проверив гаджеты судьи, не нашла следов хакерской атаки. И открыла против судьи дело за заведомо ложное сообщение о преступлении и дачу ложных показаний. С Лончевского попытались снять судейский иммунитет, начался муторный процесс привлечения его к ответственности. В конце концов, в прошлом году Лончевский подал в отставку с поста судьи в знак протеста «против уничтожения системы правосудия во имя партийных интересов».

А месяц назад прокуратура передала дело Лончевского в суд. Наказанием для бывшего судьи может стать лишение свободы на срок до восьми лет.

Вот в такой ситуации Войцех Лончевский решился дать обширное интервью оппозиционно настроенной по отношению к власти Gazeta Wyborcza.

Что сказал Лончевский

Одно из первых дел, которыми занимался после переезда в Варшаву судья Лончевский, касалось возможных недочетов в организации фатального полета президентского самолета в Смоленск в 2010 году.

«То, что я тогда узнал, мне кажется, просто пугающе… Конечно, я обязан соблюдать тайну судьи, тайну совещательной комнаты и закон о защите тайной информации. Но сейчас я — обвиняемый. И я обещаю, что во время дачи показаний я опишу суду, с какого рода людьми мы имеем дело. Я собираюсь ходатайствовать о приобщении к делу в качестве доказательств некоторых документов, имеющих гриф «совершенно секретно», чтобы суд мог сложить впечатление, насколько незаконно могут действовать [представители нынешней власти]», — заявил Лончевский.

«Что же это за документы?» — спрашивает журналист у бывшего судьи.

Прежде всего, говорит Лончевский, речь идет о стенограмме разговора братьев Качиньских непосредственно перед крушением президентского самолета. По его словам, эта запись попала в дело, которое он вел, случайно, а гриф секретности ей был присвоен необоснованно, ведь никаких тайных сведений об организации перелетов первых лиц государства она не содержала.

«Я считаю, что общественность должна ознакомиться с этой стенограммой, чтобы сформулировать представление, на что способен Ярослав Качиньский, — сказал бывший судья. -Принимая во внимание, как [Ярослав Качиньский] вел себя после 10 апреля 2010 года, это крайне циничный человек».

На следующий день после публикации интервью Лончевского вызвали на допрос по делу о смоленской катастрофе в краковскую прокуратуру. Он отказался сообщать журналистам о подробностях общения со следователями, ссылаясь на тайну следствия.

Однако откровениями Лончевского, как видно, заинтересовались не только польские прокуроры, но и российские.

Провокация или поиск правды?

Помимо сухого ответа пресс-секретаря польской прокуратуры, отреагировали на российский запрос и польские политики.

Провокацией назвал просьбу российских прокуроров заместитель министра иностранных дел Польши Шимон Шинковский вель Сенк. «Россия не отвечает на многочисленные запросы польской прокуратуры и тут вдруг сама вспоминает об этом расследовании и присылает свои запросы в Польшу. Я не отношусь к этому иначе как, к сожалению, к некой политической игре», — заявил он.

А бывший заместитель министра обороны Польши, нынешний депутат Сейма от правящей партии «Право и справедливость» Бартош Ковнацкий заявил, что Войцех Лончевский сознательно или несознательно «сильно услужил России» в снятии с нее ответственности за смоленскую катастрофу.

Однако, по большому счету, главный вопрос в продолжающейся в Польше вялой дискуссии на эту тему — стоит ли верить откровениям Лончевского.

«Судья Лончевский фактически сообщает нам, что Ярослав Качиньский в телефонном разговоре вынуждал Леха Качиньского приземлиться в Смоленске. Мы это знаем уже десять лет, но только сейчас это подтверждает надежный свидетель», — написал в «Твиттере» философ Ян Хартман.

Но сам бывший судья в своем резонансном интервью обращает внимание, что суть предъявленных ему властью обвинений говорит сама за себя: раз его обвиняют в даче ложных показаний, значит, его словам нельзя верить.

«Память подводила Лончевского много раз в совершенно рядовых делах — например, где он был, какую-то книжку одалживал… Господин Лончевский очень простых фактов своей жизни не может вспомнить», — как будто в подтверждение этого тезиса утверждает замминистра польского МИД Шинковский вель Сенк.

Поэтому слова Лончевского в общем не изменили отношение и так расколотого по многим вопросам польского общества к смоленской катастрофе. И его интервью, и последующий диалог между российской и польской прокуратурами просто потерялись в информационном поле на фоне новостей о массовых протестах против фактического запрета абортов в Польше или трагических сводок о пандемии Covid-19.

«Но допустима и другая гипотеза — что в некоторых редакциях тему Смоленска посчитали исчерпанной, скучной, забытой. А зря, — пишет в колонке для Interia.pl философ Януш Майхерек. — Ведь бесчисленные пропагандистско-политические акции…, развязанные после смоленской катастрофы, уничтожили общественный порядок в Польше, привели к глубоким разногласиям и противостоянию. Они создали миф огромной разрушительной силы и повлияли на судьбу государства. Если мы можем узнать, что именно главный вдохновитель этих начинаний мог сказать брату в считанные минуты перед этой катастрофой, то мы должны это узнать. Даже — или особенно — если это было признано совершенно секретным».