Владимир Бейдер
Как Гамаль Абдель Насер перехитрил сам себя, а Моше Даян – весь мир
Статистика
Эту войну по сей день изучают во всех военных академиях мира. Поединок Давида и Голиафа. С тех пор в мировом общественном сознании они поменялись ролями.
А тогда 2,5 миллиона евреев Израиля противостояли арабским странам с населением в 350 миллионов. 264-тысячная израильская армия, состоящая в основном из резервистов, вступила в войну с армиями четырех арабский стран (пятая – алжирская – не успела) военных действий) численностью около 400 тысяч. 800 израильских танков и 300 боевых самолетов против 2000 танков и 770 самолетов вступивших в войну арабских стран.
Учитывая такое соотношение сил, накануне войны мало кто за пределами Израиля, да и в Израиле самом, сомневался, каков будет результат, если война разразится. Но вышло все иначе.
Менее чем за шесть дней боевых действий все арабские армии были полностью разгромлены. Более 15 тысяч солдат и офицеров погибли, 5 тысяч пропали без вести, десятки тысяч сдались в плен – их никто не считал, солдат вообще отпускали домой. Потери Израиля составили 777 человек (здесь считают до одного).
Израиль захватил территорию, втрое превышавшую его собственную. Несмотря на то, что большая часть ее уже возвращена, оставшаяся — предмет главной головной боли и общественных споров израильтян вот уже сорок лет.
Экспозиция
Известно, что война началась атакой израильских ВВС на египетские военные аэродромы. С тех пор в сознании бывших советских людей (к числу которых принадлежит и автор) «Израиль» и «агрессор» устойчивая синонимическая пара.
Не справедливости ради, а исключительно для понимания дальнейшего повествования напомню, что предшествовало израильскому превентивному удару.
Непосредственно – закрытие Египтом 22 мая Тиранского пролива (насколько помню в советских СМИ его называли проливом Акаба) для прохода израильских и следующих в Израиль судов.
Для страны, большинство грузов которой приходит и отправляется морем, блокада одного из трех имеющихся у нее портов – болезненный удар. Израиль давно заявил, что воспринимает блокаду его выхода к Красному морю как повод к войне.
И уже воевал по аналогичному поводу — в 1956 году. Тогда, в короткий срок захватив Синайский полуостров, израильтяне под давлением США вернули его Египту. Но получили международные гарантии свободы судоходства и демилитаризации Синая. Там были дислоцированы наблюдатели ООН.
В 1967-м египетский лидер Гамаль Абдель Насер вернул ситуацию вспять. За несколько дней до блокады Тиранского пролива, 16 мая, он потребовал вывести войска ООН из Синая. На следующий день египетские части заняли наблюдательные пункты «голубых касок», и вскоре на полуострове началась концентрация войск.
То есть Насер явно нарывался на войну. И когда израильтянам для нее не хватило введения войск в Синай, закрыл Тиранский пролив – чтоб уж наверняка.
И вправду, уже на следующий день, 23 мая, премьер-министр Израиля Леви Эшколь официально подтвердил, что считает это объявлением войны.
Поделился своими планами и Насер. Выступая 26 мая перед руководством панарбской федерации профсоюзов, он заявил, что если война начнется, она будет тотальной, и цель ее – уничтожение Израиля. Глава ООП Ахмад Шукейри выразился еще яснее. Он успокоил мировую общественность тем, что после своей победы арабы позволят уцелевшим евреям вернуться в страны их исхода. «Но, — улыбнувшись, добавил предшественник и наставник Арафата, — не думаю, что кто-нибудь уцелеет».
Арабы рвались в бой.
Любая война – как нарыв: пока не назреет – не лопнет. Почему у них назрело именно тогда, в мае 1967-го? Кто расчесывал?
Вот тут и возникает русский след.
Цугцванг
Обратите внимание на даты.
22 мая – блокада Тиранского пролива – Насер знал, что израильтяне ответят войной.
Но 17 мая – вывод наблюдателей ООН из Синая и ввод туда египетских войск – Насер знал, что израильтяне, как и весь мир, арабский прежде всего, воспримут это как выход Египта на войну.
То есть первый шаг был сделан тогда. Он перешел Рубикон. Что подтолкнуло его к этому? Или кто?
13 мая советские товарищи по разведывательным и дипломатическим каналам сообщили египтянам, что Израиль готовит вторжение в Сирию с целью свержения братского Египту и дружественного Советскому Союзу режима: ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля – «О») сконцентрировал на своей северной границе крупную группировку войск – 40 тысяч солдат, сотни танков.
В Сирию тут же отправился начальника Генштаба генерал Мухаммед Фавзи. Он лично совершил облет приграничных территорий и доложил президенту: «У русских галлюцинации».
Насер запросил у Москвы подтверждения информации советской разведки. И 16 мая он их получил: все именно так.
В этот же день генерал Фавзи, вынужденный не верить своим глазам, потребовал от командующего войск ООН на Ближнем Востоке вывести контингент миротворцев из Синая. И следующим утром ввел свои войска.
Скорее всего египтяне знали, что русские гонят им дезу или, по крайней мере, не точны в своих оценках. Мало того, что начальник Генштаба никакой концентрации войск на границе с Сирией не увидел. ЦАХАЛ вообще не мог создать такую группировку без массовой мобилизации резервистов. Она была проведена позже.
Но Насер попал в ситуацию, которую в шахматах называют «цугцванг» — вынужденный ход.
Сирия стала его больной мозолью. Он являлся президентом ОАР (Объединенной Арабской Республики – «О») – декларативной федерации Египта и Сирии, то есть формально она была его страной. И эту страну в последнее время Израиль трепал, как хотел.
В 1964 году, когда завершалось строительство всеизраильского водовода, Сирия затеяла отвод притоков реки Иордан, находившихся на ее территории. Если бы ей это удалось, единственный источник для единственного пресного водоема Израиля иссяк. Израильтяне бомбардировками и аробстрелами не дали сирийцам осуществить этот проект. Сирия требовала от арабских стран объявить войну агрессору, но те не решились.
И сирийцам пришлось ограничиться обстрелами израильской терртории с Голанских высот, нападением на патрульные катера, засылкой террористов. После заключения сирийско-египетского военного договора, эти акции усилились. И Израиль в то время отвечал на каждый демарш сирийцев с присущей ему мощью. В апреле 1967 года израильтяне сбили в воздушном бою над Сирией сразу шесть военных самолетов противника.
А Египет только то и сделал, что пообещал прислать в Сирию своих летчиков, обученных в Советском Союзе.
— Несер в 1967 году находился в сложном положении, — рассказывал мне генерал запаса Шломо Газит, бывший в то время начальником аналитического отдела военной разведки АМАН. – Арабы над ним смеялись, презирали, называли «бумажным тигром», говорили, что его хватает только на пустые угрозы. Смотрите, говорили, что Израиль делает с Сирией, а панарабский лидер храбрый только на словах. Насеру срочно надо было реабилитировать себя в арабском общественном мнении.
Египетский президент, претендовавший на роль лидера всего арабского мира, не мог не отреагировать на советскую информацию о готовящемся нападении Израиля на Сирию, будь она хоть трижды дезой. Он понимал, что эти сведения поступили не только ему. От него ждали резкой и жесткой реакции, иначе – полная потеря лица.
— Так что, — спросил я Шломо Газита, — Советский Союз подзуживал Египет к войне?
— Я думаю, нет, — ответил он, — они старались как раз предовратить войну. Но отвести угрозу падения сирийского режима. По нашим оценкам (хотя не могу поручиться, что они абсолютно точны), русские хотели повторения ситуации 1960 года, то, что у нас называют «трюк Ротема». Тогда после нескольких наших операций на границе сирийцы забеспокоились. Египет – в качестве ответной угрозы нам – ввел свои войска в Синай. Мы мобилизовали резервистов – и тоже вошли в Синай. Так и стояли друг против, пока ситуация не успокоилась. Вмешался Совет безопасности ООН, египтяне вернулись за линию Суэцкого канала, и мы отпустили резервистов домой. Русские думали, что и на этот раз произойдет то же самое.
Они не учли национальной психологии. Насер вместо того, чтобы разыграть безопасный трюк, сжег мосты. По словам Газита, он «отреагировал на сообщение Москвы со всем возможным шумом – с барабанами и трубами». Теперь ему для того же сохранения лица нужна была война. Опять, как в шахматах: взялся – ходи.
Побудка
Израильтяне ждали совместного сирийско-египетского нападения 27 мая. Об этом сообщил агент в Египте. Генштаб требовал от правительства разрешения на упреждающий удар. Но Москва упредила и тех, и других.
В ночь на 27-е, в 2:15, в тель-авивскую гостиницу «Дан», где ночевал премьер-министр Леви Эшколь с женой, явился советский посол Дмитрий Чувахин и потребовал разбудить главу изриальского правительства. Он зачитал Эшколю срочное послание преседателя Совета Министров СССР Алексея Косыгина с требованием не начинать войну.
Мой коллега Марк Зайчик записал эту встречу со слов присутствовавшей на ней жены Эшколя Мирьям. Израильский премьер принимал советскую делегацию в своем номере. Он был в пижамной куртке. Общались через переводчика, хотя Эшколь (его настоящая фамилия – Школьник) прекрасно говорил по-русски и иногда переходил на понятный обоим язык. Встречу протоколировал помощник посла Быков.
— Вы говорите на иврите? – спросила его Мирьям.
Тот отрицательно помотал головой, продолжая записывать слова израильского премьера на этом языке – справа налево.
Чувихин заявил, что Израиль готовится к войне, концентрирует войска на границах.
— Я приглашаю вас съездить со мной сейчас на северную границу, чтобы вы убедились в вашей неправоте, — предложил глава правительства.
— Я никуда с вами не поеду, — ответил посол. – Демобилизуйте армию, господин Эшколь, и сделайте это немедленно.
Но и Насеру не дали спать той ночью. В 3:30 посол в Каире разбудил египетского президента и тоже передал ему послание Косыгина с преддупреждением не начинать войну первым.
Как совмещалась советская деза, провоцирующая войну, и советские усилия ее же предотвратить?
Возможно, предположения аналитиков израильской военной разведки были верны: СССР хотел контролируемого, не военного, конфликта. Возможно, это отражало разногласия в советском руководстве.
Израильский режиссер-кинодокументалист Александр Гентелев показал мне снятое им несколько лет назад интервью с бывшим секретарем МГК КПСС Николаем Егорычевым (ныне покойным). Егорычева Политбюро отправило в Египет накануне войны. Вернувшись, он доложил, что Египет к вооруженному столкновению с Израилем не готов. Его не послушали, а когда арабы войну проиграли, сняли с должности – плохо подготовил.
Егорычев рассказал в интервью, что однажды, разговаривая по телефону с Брежневым, услышал, как Косыгин убеждает ни в коем случае не вмешиваться в конфликт.
Были и другие мнения. Министр обороны Гречко и председатель КГБ Андропов настаивали на активном участии Советского Союза в войне. Они только что заняли свои посты и торопились проявить активность. Цитируются даже слова маршала Гречко о том, что 50-й год Советской власти станет последним годом существования государства Израиль.
В Израиле об этом знать не могли. Но не могли и не принимать в расчет возможность прямого вмешательства Советского Союза.
Русская рулетка
Аналитики военной разведки, рассказал мне Шломо Газит, накануне войны пришли к заключению, что участие СССР в вооруженном столкновении на Ближнем Востоке мало вероятно. Слишком высока опасность перерастания регионального конфликта в глобальную войну сверхдержав – Советы не могут этого не учитывать.
Но разведчики, как я понял, общаясь с ними, никогда не бывают уверены в своих предположенниях на сто процентов. Настоящих специалистов по Советскому Союзу, посетовал Газит, тогда в АМАНе еще не было. Их стали готовить уже после войны – нужда заставила. А в то время использовали в качестве единственного консультанта нештатника – Йосефа Бергера-Барзилая.
Он был активистом Израильской компартии в подмандатной Палестине. Английские власти собирались его арестовать – и Йосеф сбежал в СССР. В Коминтерне он был специалистом по Ближнему Востоку. В 1938-м его посадили. В сталинских лагерях он прохлаждался до 1957-го. Выйдя на свободу, стал ультра религиозным и уехал в Израиль. Вот к такому человеку отправился Шломо Газит 3 июня 1967 года, за два дня до войны, — посоветоваться.
«Как думаешь, — спросил он его, — если мы вдруг ударим по Египту, какой будет реакция русских?». Тот побледнел смертельно, рассказывает Шломо, и в ужасе произнес: «Не вздумайте этого делать! Вы не знаете русских. У них сейчас все поставлено на арабский Ближний Восток, здесь их главная игра. Если вы ударите по Египту, вы спутаете им все карты – они вам не простят». – «Ну, и что они нам сделают?» — спросил главный аналитик АМАНа бывшего коминтерновца? — «Все, что угодно. Они не остановятся ни перед чем – вплоть до уничтожения Израиля».
— Я все-таки не изменил подготовленный доклад, — посмеивается Шломо Газит. – Но не скажу, что после этого спал спокойно.
В послеледние годы появляются свидетельства и публикации о том, что советское военное вмешательство в арабо-израильский конфликт все же планировалось.
В США вышла книга израильских авторов Гидона Ремеза и Изабеллы Гинор «Летучие мыши» над Димоной».
«Летучая мышь» — кодовое название советского боевого самолета МиГ-25, серийное производство которого началось началось в 1969 году, а появление его в Египте датируется 1970-м. Но судя по интервью в израильских и русских СМИ, авторы утверждают, что советские летчики на МиГ-25 (а не египетские на МиГ-21, как считается до сих пор) летали над израильским ядерным объектом в Димоне в 1967 году. По мнению Гидона Ремеза и Изабеллы Гинор, уничтожение этого объекта и было основной целью СССР в войне, которую он инициировал.
Среди прочих свидетельств советских намерений вооруженного вмешательства в конфликт есть один, может быть, самый волнующий эпизод: воспоминания советского офицера морской пехоты о планировавшемся десанте в Хайфе, одну из групп которого он должен был возглавлять.
Уже упомянутый режиссер Гентелев говорит, что встречался с этим человеком, Юрием Хрипунковым, лет пять назад. Но снимать с ним интервью не стал.
— Он не был офицером и не служил во флоте, — сказал мне Гентелев. – Я проверил. Так что и все остальное, что он рассказывает, сомнительно.
Я поинтересовался у бывшего офицера русского отдела израильской военной разведки Копеля Шумаха, возможна ли была высадка советского морского десанта в Хайфе в принципе. Он поднял меня на смех.
— Если Израиль, — сказал Копель, — не постеснялся атаковать – пусть по ошибке, как считается, — американское разведывательное судно «Либерти», то, как вы думаете, поступили бы с приближающимся советским?
Разведывательный корабль США «Либерти» действительно был разбомлен и обстрелян 8 июня 1967 года при весьма странных обстоятельствах. Израильтяне контролировали ситуацию полностью.
Тем не менее тот же Гентелев записал интервью летчиков, которые получили приказ готовить самолеты к заданию на Ближнем Востоке, да не успели – все кончилось.
Шломе Газиту говорить о возможности советского вмешательства было скучно. Он считает, что все это, включая направление советских атомных подводных лодок в регион, затевалось Советским Союзом лишь в конце войны и после нее и лишь для оказания давления на Израиль: демонстрировали ядерную угрозу, чтобы международное сообщество всполошилось и крепче давило.
Предупреждения и предубеждения
Израильтяне до последнего надеялись, что балагоразумные русские удержат арабов от затеянной ими авантюры.
Виктор Граевский, бывший глава вещания радиостанции «Голос Израиля» на иностранных языках (в том числе на русском), известный тем, что в 1956 году, будучи еще польским журналистом, выкрал и передал на Запад через израильскую разведку секретный доклад Хрущева на ХХ съезде о преступлениях Сталина, год назад признался в еще одной шпионской роли. 15 лет КГБ считал его своим агентом в Израиле, хотя он передавал советской разведке лишь те счедения, которые советовала ему израильская контрразведка ШАБАК.
Он рассказал мне, что уже в июне 1967-го куратор из ШАБАКа проручил ему сообщить русским о намерении Израиля начать войну, если арабская блокада не будет снята. Когда после разрыва дипотношений куратор Граевского от КГБ из советского посольства пригласил его на прощальную встречу, он сообщил, что за эту информацию советское правительство наградило Граевского орденом Ленина. Оценили высоко. Но не прислушались.
В Израиле давно ходят слухи, что тогдашний глава коммунистической партии, депутат кнессета Моше Снэ, передавал получаемую им информацию советскому послу. В том числе – о готовящейся войне.
Я спросил у сына главного коммуниста генера запаса Эфраима Снэ, тоже депутата кнессета, нынешнего заместителя министра обороны, правду ли говорят о его отце.
— Конечно, правду, — ответил он. – Передавал. Но по просьбе Леви Эшколя.
Он рассказал о беседе Моше Снэ с послом Чувахиным за три дня до начала войны. Убеждал советского дипломата объяснить руководству, что нужно повлиять на арабов – иначе ведь война. Тот только смеялся:
— Ну, сколько ваш Израиль продержится? Пять часов? Два дня? Или целых три?
— Через неделю после начала войны поговорим, — ответил ему пламенный коммунист, в прошлом командующий подпольной еврейской армией «Хагана», предшественницы ЦАХАЛа.
Так и не поговорили. Через неделю Чувахин снова пришело к Леви Эшколю – объявить о разрыве дипотношений. Объявил – и расплакался. Видно, знал что его дома ждет. Чувахина – нашли стрелочника! – уволили из МИДа.
Разочарование
В Израиле царила гнетущая атмосфера. Египетское радио на иврите передавало обещания скорой расправы. И только в Генштабе боялись лишь одного – что правительство, сплошь из гражданских лиц, не разрешит упреждающего удара. Молодой горячий генерал Шарон даже предлагал арестовать кабинет на несколько часов – провести операцию – и выпустить. Победителей не судят.
Но правительство решилось. 5 июня в 7:45 утра, когда у египетских летчиков была персменка – все завтракали – израильские летчики на низкой высоте, чтобы не попасть в зону видимости локаторов, пошли на штурм.
— Мы могли это сделать с закрыми глазами, — говорил мне на днях бывший командующий ВВС, тогда молодой летчик, Эйтан Бен-Элитягу. – В пустыне Негев у нас были выстроены точные копии египетских аэродромов. Тренировались сутками.
В 12 дня Эзер Вейцман, первый летчик Израиля, племянник первого президента Израиля, впоследствии сам президент, а тогда – начальник оперативного отдела Генштаба, сам разработавший эту операцию, позвонил жене.
— Ну все, — сказал он ей, — война закончена.
— Как закончена? – возмутилась жена. — Только что по радио передали, что началась!
— Но мы уже сделали все, что хотели.
Я спросил у Шломо Газита, кто внес главную лепту в победу, ожидая услышать имя Вейцмана.
— Арабы, — сказал генерал. – Они были совершенно не готовы.
И рассказал такую историю. В 1965 году его отдел подготовил брошюру о строении египетских танковых войск. Ему позвонил раздраженный командующий танковыми войсками, легенларный Йосеф Таль, создатель израильского танка «Меркава».
— Ты что мне расхолаживаешь командиров! – кричал Таль в трубку. – Кто написал эту ерунду?
— Талик, — успокоил его Газит (в армии в ходу прозвища независимо от чинов), — приходи, поговори с моими офицерами.
Он пришел, поговорил, посмотрел документы.
— Шломо, — сказал генерал Газиту, уходя, с плохо скрываемым разочарованием, — у нас нет противника.
По словам Газита, Насер не был и сам уверен в успехе. Но надеялся, что в худшем случае будет так: израильтяне войдут в Синай, как уже не раз было, – вмешается Совет безопасности, возмутится международная общественность – и придется израильтянам уводить войска. Как всегда.
Даян его перехитрил. Он приказал ничего не сообщать о ходе военных действий до конца второго дня боев. Все это время мир пользовался только информацией, исходящей от арабов. Они рапортовали о своих победах. Когда правда открылась – было уже поздно. Египетской армии не существовало. ЦАХАЛ стоял у Суэцкого канала.
Вот тогда мир заголосил.
— Даже от американцев вы скрывали правду? – удивился я.
— От них в первую очередь! – рассмеялся Шломо.
Тогда получилось.
Авторский вариант
Публикация: «Огонек», 2007
Leave a Reply