Как Черчилль благословил Тель-Авив

Дело было в марте 1921 года. В Палестину, только четыре года тому назад отбитую у Османской империи в ходе Первой мировой войны, прибыл британский министр по делам колоний Уинстон Черчилль.

В Тель-Авиве, который в тот момент был пригородом Яффо, к приезду влиятельного политика готовились особенно тщательно. Тель-Авив уже давно добивался статуса отдельного города, желая получить независимость от недружелюбных властей арабского Яффо.

Верховный коммисар Палестины Герберт Сэмюэл за год до этого побывал в Тель-Авиве, впечатлился энтузиазмом жителей, их успехом в создании нового города на приморских дюнах и пообещал приложить все усилия для скорейшего решения вопроса. Однако британская бюрократическая машина, как и любая подобная система в мире, двигалась неторопливо, ее неспешный ритм совсем не устраивал энергичных тель-авивцев.

На Черчилля возлагали большие надежды, ожидая, что министр убедится в необходимости отделения первого еврейского города, развивающегося на европейский манер по заранее продуманному плану, от базарного, восточного, шумного и грязного Яффо, и ускорит процесс получения им независимого статуса.

Накануне жители города по мере сил украшали родной городок флагами, цветами и даже коврами, которые расстилали прямо у порогов домов. Комитет жителей — прообраз будущей мэрии — на последнем перед прибытием министра собрании, как водится, шумном и эмоциональном, решил, что для полного совершенства абсолютно необходима зеленая аллея по ходу следования высоких гостей от здания городского комитета управления до дома его председателя, Меира Дизенгофа. Проблема была лишь в том, что времени на высаживание такой аллеи уже не оставалось. Министр прибывал на следующий день.

Главным сторонником аллеи был сам Меир Дизенгоф, уроженец бессарабского села Екимовцы, человек экстравагантный и находчивый. Он и предложил довольно оригинальное решение проблемы. Учитывая, что родом Дизенгоф был как раз из тех мест, которые, согласно знаменитой легенде, украшал своими бутафорскими деревнями екатерининский фаворит, можно предположить, что успех князя Потемкина и вдохновил его на столь необычное предложение.

На восток от Яффо, к югу от дороги на Иерусалим, расположилась основанная еще в конце XIX века сельскохозяйственная школа «Микве-Исраэль». В начале 20-х вокруг школы уже разрослись тенистые рощи сосен и кипарисов. Ночью специальная бригада прибыла в «Микве-Исраэль», срубила нужное количество деревьев и увезла их в Тель-Авив.

В соответствии с планом Дизенгофа, вдоль будущего маршрута процессии, обрубленные деревья просто вкопали в песок — настолько глубоко, насколько позволяла нижняя часть ствола, очищенная от веток. Получилось вполне приемлимо.

Наутро множество жителей собрались на улицах городка в ожидании гостей. Наконец подъехал автомобиль с министром. Вместе с Черчиллем прибыли со своими супругами верховный коммисар Палестины Герберт Сэмюэл и главный филантроп и покровитель еврейского поселенческого движения в Палестине барон Эдмон де Ротшильд.

Оркестр гимназистов грянул марш. Возбужденная толпа потянулась в сторону процессии. Кто-то прислонился к стоящему на алее дереву. Кто-то поднажал сзади…

С шумом и грохотом одно за другим посыпались к ногам гостей свежевкопанные деревья, обнажая обрубленные снизу стволы.

Процессия остановилась. Аристократ Ротшильд и опытный политик Сэмюэл замерли, не зная, как себя повести. Лицо Дизенгофа залил яркий румянец стыда. Лишь находчивый Черчилль громко и искренне засмеялся, разряжая неловкую ситуацию.
Черчилль, продолжая улыбаться, негромко сказал смущенному Дизенгофу: «Ах, мистер Дизенгоф! Запомните, без корней здесь ничего не вырастет, ничего!»

Дальше все уже шло как положено. Оркестр сыграл гимн Британии, девочки поднесли букеты дамам, а Дизенгоф торжественно приветствовал министра и высоких гостей. В ответной речи Черчилль поблагодарил горожан за теплый прием, пожелал им успеха, а также выразил надежду на то, что дальнейшее развитие Тель-Авива станет символом и добрым началом для развития всей страны.

Затем, повернувшись к Дизенгофу, Черчилль снова улыбнулся и сказал уже совсем тихо, так, что лишь стоявшие поблизости могли расслышать: «Я искренне желаю еврейской колонии, чтобы ее связь с этой землей была крепче, чем у тех деревьев…» 

Совершая турне по Палестине, Черчилль встретился в Хайфе и с арабскими лидерами. В ответ на их требование прекратить впускать в страну евреев, он заметил, что единственная надежда на развитие арабского общества в Палестине как раз и заключается в расширении еврейской поселенческой деятельности.

Арабы сделали из слов Черчилля свои выводы и ответили жестокими погромами против своих еврейских соседей, разразившимися меньше чем через месяц после возвращения министра в Лондон… Однако еще до погромов решение о создании еврейского города было принято и окончательно утверждено. Наконец, 11 мая 1921 года верховный коммисар Палестины Герберт Сэмюэл подписал приказ об отделении Тель-Авива от Яффо. Мэром нового горда стал Меир Дизенгоф.

Отделившись от Яффо, Тель-Авив начал быстро развиваться и расти, превращаясь в важнейший центр возрождаемой страны.

Сегодня Тель-Авив, давно поглотивший Яффо, стал крупнейшим мегаполисом Израиля, объеденив вокруг себя территории нескольких соседних городов с общей численностью населения почти в три с половиной миллиона человек — чуть меньше половины населения страны.

Пожелание Черчилля еврейскому городу — быть символом возрождения страны — сбылось в полной мере.

Александр Непомнящий